Первыми появились звуки: шуршание,
писк приборов, чьи-то шаги. Я слушала внимательно, потому что
ничего иного мне не оставалось. Меня окружала невесомость, надёжно
укутавшая в свои объятия, и всё, что я могла, это слушать.
«Фиксирую мозговую активность», —
раздался новый звук. Какой-то механический.
— Слишком рано, — недовольно
ответил... мужчина? — Продолжай отслеживать показатели.
«Принято».
И снова только шуршание, писк
приборов.
Мысли текли вяло. Вокруг чудилась
какая-то сладость. Вдохнула — и сладость усилилась. Что? Я дышу?
Думаю? Откуда-то пришла мысль: «значит, существую». Но тогда кто я?
Что за существо?
«Растёт уровень кортизола».
— А вот стресс нам совсем не нужен.
ИскИн, добавь два кубика раствора.
«Выполняю».
Сладость усилилась, осела на языке,
заполнила лёгкие, и наступила сплошная темнота.
Вторым было лицо за стеклом. В
какой-то момент, устав от монотонного писка, я просто открыла
глаза. Моргнула и уставилась на мужчину. Он явно был удивлён,
заправил за ухо длинную пепельную прядь и изумлённо выдохнул:
— Ульяна?
Я узнала этот голос, слышала уже. А
Ульяна — это я? Не знаю, наверное. Звучит красиво.
— Куда ты всё время торопишься,
землянка? Я ещё не закончил. Спи. ИскИн, ещё один кубик
раствора.
Снова сладость на языке, веки
потяжелели, закрылись, но темнота была неполной, со светлыми
кругами перед глазами. Вопреки желанию мужчины я не уснула, я
думала и мысли текли намного легче, плавнее и быстрее, чем раньше.
Выходит, меня зовут Ульяна и я землянка? Я знаю, кто это — житель
планеты Земля, человек.
«Мозговая активность увеличилась.
Фаза сна отсутствует. Показатели в норме», — всё тот же
механический голос. Неизвестный ИскИн. Кажется, так называют
искусственный интеллект.
— Анализ провела? Твои
предположения?
«Активизировался участок мозга,
ответственный за воспоминания. Добавить ещё кубик раствора в
капсулу?»
— Нет. Пусть вспоминает, раз
выспалась на несколько жизней вперёд. Только за показателями следи.
Перед женой будет неудобно, если сведём её подругу с ума.
Подругу? Я чья-то подруга? Звучит...
тепло. Значит, я не всегда была такой? Уже хоть что-то.
С этого момента меня перестали
«отключать» раствором. Я бодрствовала, иногда открывала глаза и
вспоминала. Я не видела себя, не могла пошевелить даже пальцем, но
всё отчётливей вспоминала Землю — синюю планету, покрытую обширными
океанами. Вспомнилось многое: здания, машины, самолёты, телефоны и
интернет, животные в лесу и зоопарках, и рыба, которую можно есть.
Через несколько дней, которые я отмечала для себя благодаря
периодам бодрствования мужчины, я уже знала, что люди едят и пьют,
сколько раз, и какой у продуктов вкус. Для себя я назвала эти
воспоминания базовыми, необходимыми для комфортной жизни. Через
неделю я выжала из памяти всё, что там хранилось. Мои знания смело
можно было назвать обширными, но всё-таки один недостаток имелся: я
совершенно не помнила себя.
А потом случилось то, что положило
конец моей невесомости — в лабораторию, где стояла капсула со мной,
пришёл гость.
— Сдурел? — рыкнул на незнакомого
мужчину местный учёный. — Я просто так, по-твоему, запретил сюда
заходить?!
— Да ладно тебе, она в капсуле. Что
ей будет?
— Я её по кусочкам собирал!
Меня собирали по кусочкам? Почему? Я
хоть когда-нибудь смогу почувствовать своё тело?
— Зачем пришёл?
— Император хочет, чтобы мы признали
нашего сына его наследником. Со всеми вытекающими
последствиями.
— Размечтался. Пусть своего
делает.
— Он не может. У него почти исчез
резонанс.
— Сочувствую, — хмыкнув, соврал
учёный. — Но ничем не могу... Хотя нет, могу. Иди-ка ты, Итан, к
Снежане, а мне поработать надо. Недельку, может, меньше.
Прикроешь?
