Глава 1. «Портрет».
– Мастер мертв. Еще один Мир поглотил Мрак. Теперь вы не можете играть в моем театре и должны уйти.
– А как же новый Мастер?
– Вы будете искать его?
– Он сам найдет меня.
******
Герман шел, закутавшись в плащ, спрятав нос в поднятый воротник, являя миру лишь свой пронзительный взгляд. Черная вязаная шапочка, с вышитой буквой "М", высокие ботинки на толстой подошве, гитара в чехле за спиной – одним словом панк. Ветер то подгонял его в спину, то пытался завалить набок, то до слез из глаз бил спереди.
– И чего мне дома не сиделось? – пробормотал он, однако домой возвращаться и не думал. Дойдя до Молодежного Центра, он с облегчением вздохнул. С неба брызнул мелкий противный дождик, но панк уже скрылся за старой скрипучей дверью. Внутри царил полумрак, скрипели половицы, пахло пылью и забытым искусством.
– Привет, – протянул ему руку Толян, спустившийся со второго этажа. – У вас вроде сегодня нет ничего?
– Привет. Сам поработаю. Есть над чем.
– На фестиваль готовитесь?
– Готовимся, Толян, готовимся. Вы тоже ведь собираетесь? Что-то новое есть или все своего "Гопника", да "Лысых чертей" орать будете?
Толян надулся:
– Это клевые песни. Пипл хавает, а вы лабуду поете. Под КиШей косите.
– Косишь ты, Толя, от армии, а мы искусство творим.
– Ну, ну.
Закинув поудобней спортивную сумку за спину он пошел к выходу:
– Не станешь ты знаменитым, Герман, – крикнул он уже от дверей, – хоть и талантлив, чертяка, – это уже тихо, только для себя.
Панк взбежал на второй этаж, поздоровался с ребятами из танцевального кружка, что стояли у окна напротив своего зала и что-то бурно обсуждали, и прошел в самый конец коридора, здесь, за поворотом, притаился бывший кабинет директора, а сейчас студия Злодея, их гитариста, в которой они записывали свои песни. Но сегодня, тут не было никого, да и не должно было быть. По пятницам они не репетировали и не записывались.
Герман раскрыл шторы, чуть приоткрыл окно, впуская свежий, мокрый воздух. Достал гитару, присел на подоконник. Он сам не понимал, почему сегодня поперся в Молодежный Центр. Его что-то словно подтолкнуло к этому действию. Как будто кто-то свыше шепнул: иди. И ослушаться он не мог. Это было сродни тому, как приходили на ум строчки для стихов. Откуда приходили? Он не знал, просто в какой-то момент они появлялись в его голове и рождались стихи. Именно рождались, а не сочинялись или писались. И это было чудом, испытывая которое, Герман приходил в благоговение. А потом он писал на стихи музыку. И вот так вот, сидя в пустой студии, перебирая струны и глядя в окно, он предался воспоминаниям.
Он совсем еще малыш написал свою самую первую сказку и принес ее маме и не просто принес, а еще и прочитал по ролям, чем привел маму и присоединившихся к этому действу бабушку и дедушку в неописуемый восторг. Его даже отдали после этого в театральную студию, в которой он играл до тринадцати лет. И конечно же помимо игры в студии он ходил в музыкальную школу при консерватории. Сказки писать он продолжал, при этом смешивая их со своими же песнями. Герои его произведений оживали в его воображении и словно жили рядом с ним в нашем, реальном мире. И у Германа была мечта объединить все это воедино и подарить всему белому свету. Но, его мечта была разрушена в одночасье, когда по радио он услышал песню группы "Король и Шут" – "Проклятый старый дом". Он помнил, как сидел с открытым ртом, наслаждаясь услышанным, но при этом по щекам его текли слезы, так как то, о чем он мечтал уже притворили в жизнь вот эти парни, эти панки из Санкт-Петербурга. И тягаться с ними на тот момент было бессмысленно, а значит его песни так никто и не услышит, герои его не оживут и не выйдут на сцену. Это был очень сильный удар по юному Герману. Нет, он не бросил творчество, он просто никому его не показывал, не делился, хранил для себя. А потом он уехал за границу и вернулся через долгих десять лет. Вернулся уже повзрослевшим, заматеревшим, твердо стоящим на ногах и верящим в себя. Герман помнил с каким ужасом он узнал о смерти Миши Горшенева, это был страшный удар по нем лично и конечно же по всем поклонникам "Короля и Шута". Верить в это не хотелось, но отменить смерть не может никто. Она приходит ко всем нам, а к великим чаще всего она приходит очень рано. "КиШей" не стало и Герман решил, что пришло его время, он должен продолжить их дело, сказка не должна заканчиваться. И из маленького городка Торез, куда он собственно и вернулся с женой Татьяной и двумя детками, он отправился в свой родной Донецк с рюкзаком полным песен и нот. Город встретил его начавшейся войной и под грохот взрывов и несмолкающей канонады, он несколько лет работал над своей музыкой, записал несколько демо записей и выпустил их в сеть. С замиранием сердца он ждал, какова же реакция будет у людей, впервые их услышавших. Ведь многие будут сравнивать их с творчеством "Короля и Шута" и конечно же с творениями Андрея Князева в группе "Княzz". Но он зря волновался, песни приняли на ура, а значит Герман мог двигаться дальше. Теперь ему нужны были музыканты, чтобы собрать свою группу. Он вспомнил, как впервые увидел Кузнеца на родительском собрании своего сына. Здоровенный, улыбающийся детина оказался учителем физкультуры в школе и так же пришел на родительское собрание. Он подошел к Герману и процитировал текст из его песни "Портрет". Сказать, что Герман удивился значит не сказать ничего, а Кузнец заявил, что он хороший гитарист, неплохой вокалист и готов идти в его группу хоть босиком по снегу, хоть по пустыне.
