Часть первая
Мишень. Серебряные пули и дымовая завеса
1
Любая бритва по сути своей является подобием ритуального серпа кельтских друидов в праздник обновления природы. Одно движение рукой – и кожа становится чистой, а лицо молодеет, словно вместе со сбритой щетиной отсекается груз прожитых дней.
Я оценивающе посмотрел на отражение в зеркале и кивнул, соглашаясь с собственными рассуждениями. Потом стряхнул пену с бритвы в тазик с теплой водой, провел лезвием по намыленной щеке, и вновь – чистая полоса.
Последнюю неделю я не утруждал себя бритьем, и потому заточенный металл словно бы убирал само время. Я молодел буквально на глазах.
Впрочем, бритву неспроста называют опасной: отвлечешься – и пореза не избежать.
Я не отвлекся. Меня отвлекли.
– Дорогой! – послышалось из спальни. – Ты уже думал о дне нашей свадьбы?
Рука дрогнула, лезвие безболезненно и очень легко надрезало кожу, выступила капелька крови. Я с обреченным вздохом залепил порез кусочком бумаги и продолжил приводить себя в порядок. Затем спрыснул одеколоном ладони, похлопал по щекам и уже после этого без всякой спешки покинул ванную комнату.
– Ты что-то сказала, дорогая? – со всей возможной невозмутимостью обратился я к Лилиане, которая лежала на кровати с дамским журналом в руках.
Та оторвалась от чтения и повторила вопрос:
– Ты уже думал о дне нашей свадьбы?
– Ты в положении?
– О, Лео! – закатила подруга глаза. – Ты совсем как моя мама! Она тоже постоянно интересуется, не в положении ли я!
– И ты?..
– Нет, я не беременна! – возмущенно фыркнула Лили. – С чего вообще такие мысли?
– А с чего разговоры о свадьбе? – парировал я.
– Не хочешь взять меня в жены?
Я хотел. Да и кто в здравом уме не желал бы сочетаться законным браком с красивой и умной наследницей немалого состояния?
Впрочем, я был достаточно богат, чтобы не принимать подобные условности в расчет. Общество единственной дочери маркиза Монтегю нравилось мне без каких-либо меркантильных соображений.
Лилиана откинула с лица черный локон и напомнила о себе, теряя терпение:
– Лео!
– Хочу! – встрепенулся я. – Разумеется, хочу. Как раз задумался об этой знаменательной дате…
– Врунишка! – легко раскусила Лили мою хитрость.
– На самом деле просто залюбовался тобой.
И вот это уже было чистейшей правдой. Мы с Лилианой были вместе три месяца, а мои чувства к ней лишь крепли день ото дня.
Звучит будто фраза из любовного романа? Все так, но я действительно ее… любил? Наверное. Главное, что при виде Лилианы у меня теплело на душе, а остальное не имело значения. Кто бы что ни говорил…
Лилиана перехватила мой задумчивый взгляд и оправила пеньюар, прикрыв длинной полой обнаженные ноги.
– Лео, не отвлекайся! – потребовала она.
Я присел на кровать рядом с ней и поцеловал.
– Лео, нет! – рассмеялась Лили, отстраняясь. – Не сейчас! Мама и так говорит, что я совсем тебя загоняла!
– Так и говорит? – изумился я, от удивления даже перестав поглаживать стройную девичью ножку.
– Ну, не мне… – смутилась Лилиана. – Папе. Я случайно услышала.
– Подслушала.
– Лео, ты уходишь от разговора!
Я поправил Лили прядь черных волос, полюбовался красотой ее классического профиля и с улыбкой признал:
– Да, я похудел. И что с того?
За лето я и в самом деле сбросил полтора десятка килограммов, но при этом к своей прежней болезненной худобе нисколько не приблизился, продолжив оставаться большим и мощным. Стал не худым, но поджарым. И наша любовная связь к этим изменениям не имела ровным счетом никакого отношения. Куда большую роль сыграл свежий воздух горного курорта, занятия с гантелями и правильное питание.
А еще я перестал быть оборотнем.
Да, фамильное проклятие оставило меня в том злополучном подвале в Монтекалиде, и порезы при бритье заживали теперь столь же медленно, как заживают они у всех остальных людей.
