– А когда ты разведешься, то подаришь мне дом своей кикиморы? – мурлычет Юля за дверью спальни.
– Дом, машину, драгоценности. Всё будет твоим, – голос моего мужа срывается, раздается стон.
Юля довольно хихикает.
Я разворачиваюсь и выхожу из квартиры, и только в подъезде даю волю эмоциям.
За спиной дверь моей квартиры. Моей и Андрея. В которой он сейчас с Юлей – юной невестой его лучшего друга.
Я вытираю проступившие слезы, дрожащими пальцами поудобнее перехватываю ручку небольшого пухлого чемодана и поднимаюсь на один пролет. Сажусь на ступеньки так, чтобы меня не было видно, когда Юля выйдет на площадку.
Всего минуту назад я со счастливой улыбкой бежала вверх по лестнице. Я приехала раньше и думала, что Андрей обрадуется. Специально не стала его предупреждать.
В голове набатом бил голос Юльки: “А ты отдашь мне дом своей кикиморы?”
Дом! Мой дом, ипотеку за который я выплачивала десять лет!
Злость накатывает волной. Я подскакиваю, чтобы влететь в квартиру и вырвать волосы этой твари, а мужу – расцарапать лицо. Но быстро беру себя в руки.
Я не могу. Нельзя поддаваться эмоциям. Не сейчас.
Слезы льются ручьем, я вытираю их рукавами кашемировой кофточки. Кофточку эту мне подарил муж, и сейчас я едва держусь, чтобы не порвать ее в клочья прямо на себе.
Прислоняюсь к перилам. Глотаю слезы, чтобы не вслух. Ору молча. Душой.
Скрипнула дверь. Я прислушиваюсь и зажимаю рот рукой.
– Сладкая, – Андрей не говорит – шепчет. Слышится шлепок ладони по голой коже. Юлька в шортах или в юбке. – Я уже скучаю.
– Приезжай завтра, – просит Юля, и ее голос звонким эхом разносится по подъезду. – Марк вернется только в пятницу, и до того времени я полностью свободна.
– Я постараюсь вырваться, – Андрей влажно целует любовницу. – Аля вернется с минуты на минуту, и если вы пересечетесь в подъезде, нехорошо получится.
Юлька обиженно фыркает. Стук каблучков разносится в глухом помещении. Цок-цок-цок…
Дверь захлопывается. Я не могу пошевелиться. Руки и ноги не слушаются, как если бы на меня положили бетонную плиту. Только всё сильнее сжимаю пальцы на перилах, кусая губы до адской боли.
Я поднимаюсь. Оставляю чемодан прямо на лестнице и бегу вниз. Юля уже ушла, но я и не собираюсь догонять ее. Мне всего лишь нужен свежий воздух прежде, чем я вернусь домой.
Домой. У меня его больше нет.
Выскакиваю на улицу, и ветер тут же швыряет в лицо горсть дождевых капель. Вода смешивается со слезами, лишая меня зрения на несколько мгновений.
Чья-то крепкая рука хватает меня за плечо. Я не реагирую. Мне плевать. Сознание туманится, колени подкашиваются, и я тихо скулю от ненависти к этому миру.
– Аля, в машину! – грозный голос звучит прямо над ухом.
Кто-то тащит меня к черному автомобилю, открывает дверцу и запихивает меня внутрь. Только сейчас я нахожу в себе силы сделать глубокий вдох и осмотреться растерянным взглядом. Аромат нагретой дорогой кожи на долю секунды расслабляет, но тут же напоминает мне запах салона в машине моего мужа. Я вновь заливаюсь слезами, не в силах остановиться.
Марк обходит авто и занимает водительское сиденье. Он захлопывает дверцу, и шум дождя становится тише. Включает печку.
Он не смотрит на меня, не спешит объясняться. Заводит двигатель нажатием кнопки, машина выезжает из двора и останавливается на парковке.
Я смотрю на знакомое лицо с недельной щетиной, невидящим взглядом скольжу по крепкой груди, отмечаю новые часы на правом запястье. Марк не любит менять часы, последние десять лет он носил одни и те же. А теперь другие.
– Юля подарила? – вырывается у меня, и я всхлипываю. – Марк… Они… Ты знал? Скажи мне, знал?!
– Нет, – голос тяжелый, усталый. – Догадывался, но не знал. И уж точно не думал, что она с Андреем.
