Я задыхалась от злости. Моя бывшая подруга держала за руку моего отца и противно улыбалась.
– Дорогой, – промурлыкала Бранда, поправляя белоснежный локон под черной вуалью, – мне кажется, пора подыскать твоей дочери жениха. У меня есть на примете один очень удачный вариант. Ты его, наверное, помнишь: мистер Хардинг, владелец похоронного бюро. Да, он уже немолод, но недурен собой и довольно богат. Предлагаю позвать его на ужин завтра. Не к нам домой, конечно, все-таки траур.
Пока отец виновато смотрел на меня, я прожигала Бранду взглядом. Она сегодня нарядилась в черное, как и все мы, будто ее и впрямь расстроила смерть моей мамы. Как Бранда посмела надеть траур? Много лет мама кормила ее, разрешала ночевать в нашем доме, помогала чем могла. Но Бранде не свойственно чувство благодарности, как выяснилось.
Разом померкли все звуки и краски. Я слышала биение своего сердца, скрежет зубов, и слащавый голосок подруги как сквозь толщу воды.
За дверью в большой гостиной гости прощались с моей матерью. К слову, сегодня ее похороны, а папа привел свою любовницу.
И вот я, вся в черном, стою посреди комнаты и слушаю, как моя бывшая подруга “подыскивает” мне жениха.
– Вы не выдержали траур, папа, – прошептала я отцу. – Более того, крутили роман за спиной мамы! И как давно?
– Я бы попросил тебя быть поуважительнее, – мистер Болейн вскинул брови, в его серых глазах мелькнуло разочарование. – Я твой отец, и ты не имеешь права…
– Отцы не спят с подругами своих дочерей! Не приводят их на похороны своих жен! Там, – я ткнула пальцем в сторону гостиной, – моя мама в гробу, и куча оплакивающих ее родственников! А ты привел в еще не опустевший дом подзаборную девку!
“Девка” обиженно взвизгнула и прижала пальчики к пухлым губам. Я видела в глазах Бранды смех, но она изо всех сил старалась делать вид, как сильно мое высказывание оскорбило ее.
Отец не мог решить, что ему делать: успокаивать любовницу или объясняться с дочерью?
– Я сбегу, папа, – выпалила я не подумав. – Уйду из дома, если вы сейчас же не проводите Бранду за ворота!
– Условия мне ставить будешь? – взревел он. Его черные с проседью волосы, почти встали дыбом. Я от страха зажмурилась, но всего на миг – не привыкла видеть его таким. – Хочешь уйти? Давай, вперед! Только прямо так, в чем есть. Ни денег, ни вещей забрать я тебе не позволю!
Наверное, он думал, что я разревусь и попрошу прощения. Я бы так и сделала, если бы не мама. Если бы отец привел Бранду чуть позже, через месяц или два, мое негодование было бы куда слабее.
Я развернулась на каблучках, поправила сползающую набок вуаль и с прямой спиной покинула роскошно обставленную комнату. Случайно зацепила носком сапога край дорогущего пушистого ковра, привезенного дядей с какого-то пафосного аукциона в прошлом году. Мазнула взглядом по картинам в позолоченных рамах, по бархатным тяжелым шторам и обитым темной кожей стульям.
Уходя, я оставляла свое наследство папеньке и его новой будущей жене – девушке, чьи молодость и жизнь могли закончиться под забором работного дома, если бы не помощь нашей семьи.
Решимости мне было не занимать до тех пор, пока я не толкнула дубовую дверь и не оказалась на улице. В ту же секунду ветер швырнул мне в лицо горсть холодных капель, заставив поежиться от холода. Ароматы дорогих духов гостей, которыми пропитался сегодня весь дом, сменились запахом прелых листьев.
Осень в Лондон пришла уже давно, но я еще никогда не гуляла по темным улицам в легких сапожках и одном только платье. Не захватила даже рукавичек!
Дверь за спиной захлопнулась от сквозняка. Я вздрогнула и обернулась. Взглядом нашла окна гостиной, но из-за плотного тюля не могла разглядеть лица гостей. Слышала только плач старух и тоскливо ноющую скрипку.
