Ну почему все хорошее так быстро кончается? Я провела чудесную неделю на турбазе, на Волге, и вот теперь возвращаюсь в действительность. С одной стороны, мне, конечно, очень хотелось окунуться в водоворот событий, почувствовать опасность, повышение адреналина в крови, но с другой стороны… Волга, солнце, песок! Как же это здорово! Но ничто не вечно под луной. С этими мыслями я и подъехала к своему дому. И сразу тревога, которая возникла неизвестно откуда, заглушила все остальное. У дверей стояло все пожилое население дома и дружно всхлипывало и причитало. Припарковав машину и поставив ее на сигнализацию, я направилась к подъезду. Увидев соседку, живущую на моей площадке, я подошла к ней:
– Здравствуйте, Тамара Федоровна. Что у нас тут случилось? Откуда этот всемирный потоп?
Близстоящий дедушка, вероятно, не подозревавший о роде моей деятельности, возмущенно прошамкал:
– Не острите, милая леди. Ваш юмор здесь неуместен. Человек погиб. А в общем-то, – он махнул безнадежно рукой в мою сторону, – разве в этой стране кого-нибудь интересует жизнь, особенно пожилого человека?! Слава богу, стало на одного меньше, – он окончательно расстроился и отвернулся, считая разговор со мной, с молодым поколением, совершенно бессмысленным.
А я опять обратилась к Тамаре Федоровне:
– Скажите же мне, кто погиб? Что произошло?
Она с грустью посмотрела на меня и, утирая слезы платком, отвела меня чуть в сторонку.
– Ой, Танечка, как хорошо, что вы приехали.
Тамара Федоровна опять начала плакать.
– Так вы мне все-таки скажете, в чем дело?
– Да Мария Николаевна погибла.
– Погибла? Это как? – меня очень заинтересовало, почему не умерла, не убита, а именно погибла. Я хотела опять пристать с расспросами, но из подъезда вышли люди в милицейской форме и в штатском.
За этой суматохой я и не заметила «уазик» и рядом с ним две «пятерки». К своей великой радости, я увидела Мишку, своего старого друга, работающего в правоохранительных органах, и бросилась к нему.
– Мишка, привет, – зашептала я, оттаскивая его в сторону. Он был в штатском, и это ему очень шло – лучше, по крайней мере, чем в форме.
– О, Танюха, как нельзя кстати. Очень непонятный случай.
– Расскажи, что здесь происходит. Я только что приехала с турбазы и ничего не понимаю.
Он стал искать глазами место, где мы могли бы поговорить.
– Пошли ко мне. Тебе можно?
– Теперь можно.
Он перекинулся несколькими словами с каким-то полковником, и мы стали подниматься. Между вторым и третьим этажами мы остановились.
– Это произошло здесь? – поинтересовалась я.
– Да. Ты знаешь, сколько я видел смертей, но никак не могу к ним привыкнуть. Как все нелепо.
Я согласно кивнула.
– Ты знала погибшую?
– Да, немного. В каком месте она лежала?
– Вот здесь, – он указал место около батареи. – Никаких следов насилия, только шишка от падения. Руки около горла, на лице застыла смесь ужаса и удивления.
– Интересно, что же ее так удивило перед смертью?
Мишка подтолкнул меня сзади.
– Пойдем, я расскажу детали, если тебе интересно. А может, и ты мне что-нибудь поведаешь занимательного. Дело-то на меня повесили, хотя дела в общем-то еще и нет.
Ох, я даже соскучилась по моему жилищу. Открыв в комнате окно, рванула на кухню. По дороге я купила котлеты по-киевски и теперь хотела их побыстрее приготовить.
– Миша, сначала еда, все дела потом, иначе я просто умру, а если я умру, то и дел никаких не будет.
– Твоей логике можно позавидовать, – усмехнулся из комнаты Мишка.
Накрыв на стол, я позвала Мишу завтракать.
Мы ели в полной тишине и только за кофе начали обсуждать детали.
– Произошло все, вероятно, рано утром. Точнее установит экспертиза. По-моему, бабушке просто стало плохо с сердцем. Возраст, сама понимаешь, не подростковый. Вызвала нас соседка: она пошла за молоком – и вот, обнаружила. Получилось это случайно: соседка большая любительница ходить пешком.
