Глава 1. Почему мы написали о Степлаге
Когда герои покидают сцену, появляются клоуны.
Генрих Гейне
История имеет три родословия: такая какой она была, какой ее потом описали и наконец: как ее переписали и изменили те, кому это было выгодно.
Тема сталинских репрессий и ГУЛАГа в современной истории поднималась трижды: дважды либеральными руководителями
КПСС Хрущевым и Горбачевым, а также проамериканскимдемократом Солженицыным, познавшего насвоей шкуре прелести ГУЛАГа, «пописав» о котором он получил Нобелевскую премию по литературе. Впрочем, сегодня, все чаще раздаются голоса о том, что Хрущев сделал это для поднятия собственного культа личности; Горбачева вовсе обвиняют в государственной измене; а «шкуру» г-на Солженицына величают продажной, но судя по размеру Нобеливки, весьма по высокой цене. Иуда как-то в этом смысле продешевил.
Все эти акты разоблачений культа личности Сталина и ужасов Гулага сопровождались при безусловной поддержки властей: СМИ – печати, ТВ и киноиндустрии.
Создавалось впечатление: в ГУЛАГе сплошь и рядом сидели лучшие люди страны и коммунисты, они пели там Интернационал и ждали освобождения, чтобы продолжить строить наше светлое будущее. Народишко же похуже в это время построил какой-никакой социализм, поднимал промышленность и сельское хозяйство страны и как-то умудрился победить фашизм.
Степлаг, лагерь о котором мы будем говорить, нечем особым не выделялся от других лагерей ГУЛАГа. Мало того, он являлся сравнительно одним из наиболее поздних по времени появления лагерей на территории СССР и имел короткую историю с 1948—1956 г.г.
Несмотря на это, именно Степлаг является сегодня «образцовым» лагерем для устрашения молодежи СНГ советским прошлым. Конечно, книги современная молодежь не читает даже Солженицына, а вот заполнить Интернет такими страшилками современная власть и их приспешники, очень даже постаралась.
Вот, к примеру, что пишет о Степлаге сайт «Тарих» для школьников Республики Казахстан: «Сразу после окончания Великой Отечественной войны к 12 тысячам советских заключенных в Жезказганлаг добавили около 8 тысяч военнопленных немцев и японцев. А в 1948 году здесь был создан особый лагерь №4 исключительно для „врагов народа“ – Степлаг. Вначале в нем сидели офицеры и красноармейцы, которые побывали в плену, писатели и священнослужители, „неправильные“ большевики, академики и профессора, „космополиты“, люди образованные и степенные. Здесь отбывал срок А. Солженицын, который впоследствии поведал миру о знаменитом Кенгирском восстании в своем романе „Архипелаг ГУЛАГ“. Узник Степлага жезказганский поэт и художник Ю. Грунин три года запоминал (записать было негде) свои стихи о плене. Поэтом он стал в лагере. Его неопубликованные стихи „Пелена плена“ – небывалая летопись неволи. Восемь с половиной лет, из 25 по приговору Особого Совещания, провела в Степлаге поэтесса и публицист Руфь Тамарина».
Авторы статьи Дмитрий Зубарев, Геннадий Кузовкин «Хроника восстания в Степлаге» начинают ее с цитирования Солженицына: «Всякий раз, когда вы проходите мимо памятника Долгорукому, вспоминайте: его открыли в дни кенгирского мятежа – и так он получился как бы памятник Кенгиру».
«Два вожака», так называется статья некого Владимира Скачко, о руководителях двух восстаний Гулага: Марка Ретюнина в Усть-Усинске в 1942 г. и Капитона Кузнецова в Степлаге в 1954 г., которыми, как считает Скачко: «…двигал „синдром декабристов“ по-советски».
Какой «синдром» двигал Кузнецовым, мы еще будем иметь возможность поговорить. А вот Ретюным (кстати, обыкновенным уголовником) двигал синдром бандитского выступления, который он организовал, возглавив освобожденных им политзаключенных: людей очевидно также «образованных и степенных», но не до такой степени, чтобы понять, что этим восстанием Ретюн надеялся угодить новой – фашисткой власти, в победу которой верил и надеялся наладить с нею связь.
