1 часть
Пролог
В окнах старой усадьбы было темно, и лишь в одном мелькали тусклые отблески свечи. Там, в комнате с тяжёлыми сводами, у камина с тлеющими углями сидела женщина. Она была ещё молода, но глаза её, серые, подёрнутые пламенем свечи, смотрели грустно, казалось, они успели повидать многое за свою довольно короткую жизнь, и сейчас их взор обращался куда-то внутрь, вглубь тех самых событий, от которых и взгляд, и всё тонкое лицо женщины сделались печальными.
Стояла середина августа – то замечательное время, когда буйная июльская зелень кое-где покрывалась то багряной, то золотой краской. Жара спала, ветер стих, и отовсюду веяло каким-то спокойствием, будто ещё чуть-чуть, и лето развернётся в полную мощь, и не будет никакой осени с её слякотью и безграничным давящем серым небом.
Смеркалось, и господский дом с его колоннами и мезонином погрузился в полумрак, убаюканный мирным покачиванием старых садовых лип.
Графиня услышала шарканье за дверью.
– Барыня! Господин Каримский прибыли.
Женщина встрепенулась, поправила слегка припудренные волосы.
– Зови. И… чаю, нет – кофею подашь.
В залу вошёл высокий красивый мужчина в чёрном парике и тёмно-синем с золотом камзоле.
– Графиня! – он поклонился, подошёл к поднявшейся из кресла женщине, припал губами к её тонкой женственной руке, – Погода нынче чудесная.
– Да, князь, – проговорила графиня, чуть склонив голову, – Пойдёмте лучше в сад.
– Как скажете, Елизавета Васильевна, – с мягкой улыбкой отозвался мужчина.
Они вышли в сад, и густая зелень лип приглушённо зашелестела.
– Сударыня, я забыл цилиндр в доме, – спохватился князь, – Сию минуту вернусь!
Оказавшись в одиночестве, графиня обратила всё тот же печальный взгляд свой в сторону беседки, заросшей плющом. Когда-то беседки не было, а была площадка для игр – излюбленное место времяпрепровождения её маленького сынишки и его гувернантки, мамзель Дюфре. Елизавета Васильевна поднесла было к глазам ладони, но слёз, к её удивлению, не было. Давно уже не было.
– Елизавета Васильевна! – вернулся князь Каримский, в цилиндре, – Я прошу вас, не будьте так печальны. Ваши глаза привыкли смеяться, ваши губы… Ваши губы должны улыбаться!
Елизавета взглянула на своего спутника, и быстро отвела глаза.
– Перестаньте, Кирилл Алексеич, станет с вас! – она махнула рукой, и уж тут-то из её прекрасных глаз покатились слёзы, – Холодно, – произнесла она сдержанно и слегка поёжилась, – вернёмтесь в дом.
Слуга уже принёс кофе. Каримский пил маленькими глоточками и говорил о пустяках. Графиня не пила вовсе.
– Изумительный кофе, Елизавета Васильевна.
– Спасибо, Кирилл Алексеич, – слова нехотя слетали с её губ.
– Забудьте, – Каримский вдруг весь подался вперёд, ближе к графине, – Оставьте всё в прошлом. Время лечит.
– Время? – Елизавета громко и тяжело вздохнула, – Время давно остановилось.
Через полчаса, в течение которого говорил преимущественно князь, Каримский ушёл, заявив напоследок, что приходил он, собственно, дабы вручить графине Воронцовой приглашение на губернаторский бал. Елизавета осталась одна, теребя в руках глянцевый конверт, выпила остывший кофе и так и просидела всю ночь в тёмной, без единой горящей свечи, комнате. На утро её нашли мёртвой.
Глава 1
Прошло 15 лет.
Молодая княжна Наталья Осиповна в кружевном белом платье, в белой же широкополой шляпке с ленточками прогуливалась в тени старых лип.
– Зиночка! Зинуля! – крикнула она своей младшей сестре, хорошенькой темноволосой девушке лет шестнадцати в голубом платьице и маленькой соломенной шляпке.
– Да, Наташа! Иду! – она прибежала румяная, с широко раскрытыми удивлёнными, даже напуганными глазами.
Наталья Осиповна обняла сестру, прижала к груди и лишь в тот момент заметила, как Зиночка дрожит всем телом.
