Горячий солнечный луч полз по подушке и внезапно лизнул щеку спящей Виктории. Но она не проснулась, как обычно, а заплакала навзрыд. Вдруг оказалось, что ей шесть лет, расцарапанная щека загорелась огнем. Папа покачал головой и вытащил из крапивы новый велосипед, улетевший с дороги в канаву. А мама обняла, запричитала что-то утешительное и одновременно начала рыться в своей сумочке в поисках влажных салфеток…
– Мама… – Прошептала спящая Виктория, и слеза скользнула из-под закрытых век.
Горе навалилось на нее, как тяжелое душное одеяло, девушка обняла подушку и зарыдала. Сто лет прошло с тех пор, как на Землю обрушился техногенный апокалипсис, и Матричный Дьявол захватил половину планеты. Сто лет прошло с тех пор, как самолет, в котором летели родители, упал и разбился. Сто лет подряд ей все так же девятнадцать, девятнадцать, девятнадцать…
Солнечный луч спрятался за облаком, Виктория осознала, что ей давно не шесть, и она тут же спрятала свое горе в маленький сундучок в глубине сердца. Нельзя показывать Матричному Дьяволу свои слабости, если живешь рядом с границей цифрового леса.
Виктория встревоженно поднялась и вышла на крыльцо своего небольшого домика егеря. А сибирская тайга уже шумела, перешептывалась о ее ошибке. Она возвещала о скором приезде гостей.
Гости были, скорее всего, из Мегаполиса – единственного города в Новом мире. На Земле осталось два десятка маленьких девушек, таких, как Карпысак, где Виктория несколько раз в год закупала вещи и продукты. Но основная масса людей жила в Мегаполисе, вмещающем три миллиарда человек – основную часть населения планеты.
Виктория услышала треск кустов за забором: это олень Дональд ломился в сторону домика, в надежде получить порцию печенья от новоприбывших. Девушка крикнула ему слова приветствия и пошла ставить кофе.
Вскоре послышался рев старого джипа. Судя по звуку, гостей привез Сергеич. Он считался соседом, жил ближе всех к Виктории, а значит, к границе цифрового леса. Его пасека располагалась примерно в ста километрах отсюда. Этот коренастый мужичок регулярно привозил посетителей, потому что не каждый вездеход мог проехать через чащу. А у джипа Сергеича были колеса от трактора, они могли преодолеть даже майскую грязь.
Как только джип остановился, из него выпрыгнула худенькая фигурка, ринулась к ближайшей луже и замерла. Это была девочка-подросток лет тринадцати. Она наклонилась к поверхности воды и прекратила подавать признаки жизни. На девочке были высокие резиновые сапоги, ярко-желтая непромокаемая курточка и довольно увесистый рюкзак – она явно настроилась на поход по лесу. Виктория нахмурилась. Дурные предчувствия сбывались.
Затем вылез сам Сергеич, он уважительно приветствовал хозяйку и ринулся через грязь к задней дверце машины. Сначала оттуда появились изящные ножки в ботильонах на каблуках, а потом и вся гостья целиком. Первое слово, которое которое возникло в голове Виктории при виде нее: цыпочка. Стройная фигурка была затянута в эко-кожу от каблучков до идеально уложенной прически. Как будто она приехала на косплей по “Индиане Джонсу”, а не в реальный лес. Опираясь на Сергеича, цыпочка добралась до Виктории, аккуратно ступая по островкам более-менее чистой земли.
– Научная экспедиция. – Вместо приветствия сказала цыпочка и протянула Виктории лист бумаги.
– Доброе утро. Уезжайте. – С напускной приветливостью ответила девушка и скрестила руки на груди.
Цыпочка слегка опешила от такой встречи и на несколько мгновений зависла, продолжая протягивать свою подписанную бумагу. Видимо, она была заранее уверена, что проблем с егерем не будет. В конце концов она решила, что лесная девушка приняла ее за кого-то другого. Что произошло недоразумение, а егерь (егерша? егерица?) туго соображает и ей нужно все подробно разжевать.
