...Солнце за окном зенит покинуло и уже подоконник большого коридорного окна осветило. То один из нас, то другой бросал взгляд на часы. И очень часто, хотя все мы умеем время и без часов чувствовать. Сейчас это делалось автоматически и с недовольством в лицах. Стрелки двигались неумолимо, а комиссия все оттягивала начало работы. Они там, за дверями, по причине совсем не майской жары зеленый чай с лимоном пили, им дневальный приносил. Много выпили, скоро, похоже, должны начать в туалет бегать. А мы сидели в коридоре на подоконнике, болтали ногами и ждали. Чего ждали, почему не начинают, непонятно. Может, разбирают дела тех, кто экзамен «завалил»? Из семерых нас трое осталось, кто прошел весь путь. Четверо отсеялись по разным обстоятельствам и в разных условиях. Двоих ФСБ каким-то образом вычислила, одного менты повязали по ориентировке из ГРУ, а последний вообще в какую-то историю влип, «поломал» где-то в захолустном городке местных крутых парней и тоже нечаянно к ментам угодил. Только там его и узнали, а он их «поломать» не решился, и это ему тоже поставили в вину. Если первые трое просто с заданием не справились и им через какое-то время дадут возможность попробовать снова, то последний все концы обрубил. Выказал неумение мимикрировать. Он должен был дать себя избить и не показать, что способен к сопротивлению. Лучше было в травматологическое отделение больницы угодить, откуда сбежать несложно. А он к ментам в лапы. Но если попал, то выкручивайся всеми способами. На «все способы» он не решился – духа не хватило. Его списали окончательно даже из спецрезерва. И их всех четверых даже не пригласили на оформление результатов. Я слышал, всех уже по бригадам отправили, чтобы солдатами командовали и где-нибудь по Чечне ползали. Решили, на большее пока не пригодны.
А нас на подоконник посадили, ждать. На тот самый подоконник, который за время ожидания из прохладного превратился в горячий благодаря движению солнца и, конечно же, неизбежному для такой ситуации трению.
Когда мы и ждать устали, к нам вышел начальник курса подполковник Заливайко, хмурый и вспотевший, словно он сам экзамен сдавал. В принципе он его и сдавал. То есть мы сдавали, а он отвечал за то, что четверо «завалились». Наверное, досталось подполковнику за излишнюю «мягкость» при подготовке. Два года назад после «мягкости» Заливайко трех парней из ДШБ[1], я слышал, на инвалидность отправили. Это было, когда в Чечне готовилась какая-то совместная закрытая операция спецназа ГРУ и спецназа ВДВ и подготовкой руководил наш подполковник. Мы подготовку все семеро выдержали, но четверо на «маршруте» отсеялись. Я лично считаю, что им просто не повезло. Парни стоящие и были, и остались. Конечно, четвертый только подвел. Неужели десяток ударов вытерпеть не мог. Ради хорошего дела можно даже чужой нож себе по ребрам «пустить». Это просто делается, только реакцию и умение следует показать, и повернуться под удар под нужным углом, тогда рана безопасной будет, хотя и устрашающей.
Подполковник глянул на нас из-под сурово сведенных густых бровей.
Мы, естественно, с подоконника спрыгнули и по стойке «смирно» вытянулись.
– Потеете? – спросил Иван Палыч.
– Никак нет, товарищ подполковник, – за всех ответил Медвежий Заяц, то есть лейтенант Миша Зайцев. У него язык легкий, всегда старается за всех отвечать.
– Понятно. Это я за вас потею.
– Долго еще, товарищ подполковник, ждать? – Капитан Рустаев боялся на поезд опоздать. Он билет загодя взял, торопится. У него жена вот-вот рожать должна, а врачи предупредили, что у самой жены капитана состояние здоровья не слишком хорошее – сердце подводит. И потому Вениамин вдвойне волновался – и за жену, и за будущего ребенка.
