Посвящается *** тому, кто ежедневно дарит мне радость
и вдохновляет меняться к лучшему.
* * *
О небо, к подлецам щедра рука твоя:
Им – бани, мельницы и воды арыка,
А кто душою чист, тому лишь корка хлеба.
Такое небо – тьфу! – не стоит и плевка.
Омар Хайям.
Большой и холодный чердак освещал тусклый свет старой газовой лампы, стоящей на хлипкой тумбочке под окном. Закутавшись в теплое лоскутное одеяло, девушка сидела на кровати, облокотившись спиной о стену. Ее длинные темные волосы волнами спускались по плечам, загорелая кожа на свету отливала бронзой. Поджав в задумчивости губы, она своими большими красивыми глазами смотрела на пустовавшее место брата. Ее глаза имели цвет черного кофе, из-за чего зрачков почти не было видно. Временами девушка роняла голову, засыпая, но тут же пробуждалась и вновь направляла сонный взгляд на противоположную сторону чердака. Старая железная кровать была застелена большим голубым пледом, валявшаяся на ней мятая подушка прикрывала потертую книгу, корешок которой выглядывал из своего укрытия.
В комнате царил беспорядок, всюду были разбросаны листы бумаги, на стенах висели прикрепленные на кнопки брошюрки. В углу, за спинкой кровати, лежали сложенные толстые одеяла, отложенные на зиму. Чердак делился на «комнату» и «прихожую» шторой, висевшей на веревке. «прихожая» была в несколько раз меньше «комнаты», но помещала в себе большое количество вещей. С левой стороны от двери стоял старый тяжелый шкаф, на котором лежали подушки, накрытые вязанным кружевом. На столе, стоявшем по другую сторону от двери, умещалось большое количество коробочек, из которых выглядывали мятые ленты и цветные лоскутки разных тканей. Комод, располагавшийся рядом, казалось гнулся под весом зеркала в массивной старинной раме и глиняном горшке, в котором цвела герань. Ее красные упавшие лепестки, никем не замеченные, лежали на полу, оставляя на нем красно-фиолетовые следы. Сильный запах этого растения был слышен во всей комнате.
С улицы доносились болтовня и смех людей, проходивших мимо. Каждый раз, когда брат, вот так, до ночи, не возвращался домой, сестра жутко волновалась, ведь гулять в поздний час по улицам этого города было небезопасно. Все же этот город находился на острове Лар– Сар, где содержались одни из самых страшных тюрем–крепостей. Несмотря на то, что здесь было полным– полно императорских гвардейцев, привилегированных солдат–двоедушников, прославленных своей преданностью правящим родам и прозванных Звездными Волками, в городе процветала преступная деятельность.
Вот так и ее брат однажды решил, что раз другие нарушают закон, то и ему это не запрещено. Но, к счастью его сестры, правонарушения, совершаемые им, ограничивались кражами книг, за которые он благополучно выручал деньги в книжном магазинчике, покупающем подержанные книги. Сестра не совсем одобряла такую работу, к тому же, это не приносило им большой доход. Поэтому девушке приходилось день и ночь мыть грязную посуду в богатеньких домах, чтобы обеспечить себя и брата.
Сонную тишину чердака прервал резкий скрип двери. Девушка, сидевшая секунду назад в полудреме, соскочила с кровати, живо подбежала к темной фигуре, появившейся в комнате.
– Зуфар, где ты был?! – взволнованно вскликнула сестра. – Почему так поздно?! – она, как юла, крутилась возле брата.
– Потому, что я делал все то, что делаю обычно, сестренка, – ухмыльнулся он, скинув свою фуражку на стул и, будто, не замечая волнения сестры, перевел тему. – Как прошел день? – он, не имел привычки обсуждать свои дела с сестрой, не хотел, чтобы она волновалась за него, в какие бы приключения он не попадал. Парень сбросил со своих плеч потрепанное пальто и усевшись на кровать, стал расшнуровывать ботинки. Зуфар удивительно был похож на сестру: такие же темные кучерявые волосы, только коротко подстриженные и выбритые на затылки, загорелая кожа и низкий рост, и лишь его глаза были зеленые, а не темные, как у сестры.
