Сам Бог изогнул здесь реку подковой, огибая высокий холм среди стройного хвойного леса в бескрайних просторах благодатной Вятской земли.
Деревья на противоположенном берегу подступали к самой воде и в солнечную тихую погоду отражались в водной глади, как в чистейшем зеркале, создавая свой сказочный мир. И не сразу поймёшь, какой же из них настоящий: наш, земной – осязаемый и привычный или сказочный – опрокинутый. Но пробежит ветерок вдоль реки или от берега к берегу – и мгновенно искривит и разрушит сказочный мир, оставит нам реальный, такой же удивительный, прекрасный и хрупкий.
Приходи, человек, живи, природа здесь уже создала всё, чтобы душа твоя стала открытой и светлой.
Лучшего места для жизни люди и не искали: заметили красоту, возвели храм да дворы и назвали село Ягодным. Могли бы назвать как угодно: Грибное, Рыбное, Медвежье, но по душе пришлось Ягодное.
Дома построили добротные, из векового леса, обживались основательно: в каждом доме и ограда, и баня, и дровяник – всё под одной крышей. Жили чисто, богато. За рукодельными да трудолюбивыми невестами женихи приезжали сюда издалека
Сыновья-подростки несли в дом перепёлок, зайцев, тетеревов, глухарей, а мужья – кабанов, да лося, а то и медведя поднимали. Красавицы хвастались новыми песцовыми шубками да шапками из куницы и соболя.
Люди здесь незлобивые, семьи крепкие, и любили, и дружили с открытой душой, да и как же иначе – где же ещё быть счастью, если не здесь.
Как на самом деле называется река, захватившая в свои объятия Ягодное, никто и не вспомнит, прилепилось к ней, сроднилось и приросло другое, местное, название – Светлянка. Назвали её так не только за прозрачную и чистую, как хрусталь, воду, но и за ту светлую радость, которой она щедро одаривала людей. В ней спасались от летней жары, учились плавать, ловили рыбу. Под черёмухами на берегу назначались свидания, там же играли сельские свадьбы и проводили разные праздники.
А речка у села извилистая, не сразу и поймёшь, что одна и та же и справа и слева. И уж никак не обойти ягодной поляны, той самой, что дала название этому селу. Не зарастала поляна лесом; старожилы ходили туда за ароматной ягодой земляникой ещё детьми, и внуки их, и правнуки знали там все тропки-дорожки.
Было время, когда любое дело начинали с молитвы. В сумрачной тишине за толстыми церковными стенами прихожане исповедовались батюшке Иллариону, каялись в мелких грехах и начинали новый день с лёгким сердцем.
В конце двадцатых отец Илларион отдал Богу душу. И служба в храме прекратилась: погасли свечи, замолчали колокола. А следом постепенно изменилась и сама жизнь – потускнела, словно покрылась толстым слоем пыли, как и деревянный резной иконостас, перед которым предки односельчан не одну сотню лет обращали к небу свои самые сокровенные молитвы и со слезами на глазах шептали слова благодарности всевидящему, всесильному и всё понимающему Богу.
Сказочную здешнюю природу, радующую сердце и душу своей первозданной, диковатой красотой, казалось, щадило даже время, беспощадное ко всему живому.
Всё так же, как и сто, и двести лет назад, поблёскивала на солнце и шелестела камышом извилистая речка; зацветали буйным цветом и давали приют влюблённым раскидистые душистые черёмухи; таким же, как и сотни лет назад, стоял стеной бескрайний хвойный лес, а вот люди – люди изменились. Жизнь развивалась по своим собственным законам: спешила вперёд, подталкивая очередное поколение к новым нравам, нередко противоречащим оптимальному вековому укладу всей крестьянской жизни.
Молодой председатель сельсовета Рыболовлев Еремей, крещённый под сводами старого храма, разрушать святыню не решился. Он приказал повесить на двери амбарный замок, объявил религию опиумом для народа, убрал подальше ключи от церковного замка и свою миссию в борьбе с мракобесием посчитал завершённой.
