— Давай, Сонь, не томи. Правда или
действие?
Бывший смотрит в глаза, сидя в круге
прямо напротив меня, и нагло улыбается.
Я знаю, какой вопрос будет задан в
случае «правды», а он знает, каков будет ответ. Но я не могу
ответить при всех — в комнате собрались не только новые знакомые с
других направлений, но и наши одногруппники.
Все запомнят, посмеются и забудут
нескоро. И страдать мне с жирным пятном позора до самого конца
учебы. А я только на третьем курсе…
— Не робей, — толкнула в плечо
Машка.
Она не знает той самой «правды». В
ином случае поддержала бы, но уже меня, а не эту глупую игру, в
которую я ввязалась, чтобы что-то доказать.
Возможно, я хотела показать, что мне
вполне комфортно рядом с Ильей, и я не страдаю, как считают
многие.
— Правду выбираешь, судя по всему? —
изогнул черную бровь чертов нарцисс.
Нет… Не дождется.
— Действие, — говорю смело, вскинув
подбородок.
Я ожидала, что он удивится. Но его
глаза странно заблестели, а уголки губ дрогнули в намеке на
усмешку.
— Ну, как скажешь. М-м…
Он потер подбородок, делая вид, что
из-за моего выбора перед ним встала мучительная дилемма. Но совсем
скоро расплылся в улыбке. Когда-то эта улыбка сводила меня с ума, а
сейчас вызывала одно отвращение. От любви до ненависти, как
говорится…
— Поцелуй, Сонь, — сказал на выдохе.
В комнате тут же поднялся легкий смех; ребята начали
переглядываться и посматривать в мою сторону. — Любого парня среди
нас. Не в щечку, не по-детски. Настоящий французский поцелуй.
Дерзай.
Сволочь.
На что он рассчитывает? Что я
поцелую его? Наверное, на это и надеется, зная о ранимости и
чуткости моей натуры…
Быть может, я бы сделала это с ним,
потому что пару месяцев назад он был для меня близким
человеком.
Но что было, то прошло и быльем
поросло. Он мог стать другом, но сам все испоганил до такой
степени, что мне даже тошно от одного его вида. Это печально,
учитывая, что нам еще учиться на одном направлении в одной группе
два года. А если не повезет — еще и пару лет в магистратуре.
Теперь он — никто. И я ни за что не
поцелую его и не дам намек на продолжение отношений.
Но я сделаю так, чтобы больно было
теперь ему. Зажимал и облизывал Киру минут десять назад? Мою лучшую
подругу, значит? Тогда я сделаю то же самое с твоим другом!
Дернулась вперед, заметила, как его
улыбка стала наглее и довольнее. Он даже слегка подался вперед в
надежде соприкоснуться губами. Но в последний момент я вильнула в
сторону, прямо к Артему. Он сидел рядом и не успел сообразить и
отклониться, как я обхватила его лицо руками и припала к губам.
Замерла, жмурясь, и уже успела
пожалеть, что сделала это, потому что парень явно обалдел и не
спешил ответить, но…
Миг — всего миг ступора — и на мой
затылок ложится широкая ладонь, стремительно превращая невинное
прикосновение в пылкий поцелуй. От неожиданности губы размыкаются,
и между ними сразу проникает влажный язык, ошпаривая теплотой и
вызывая неприлично горячие мурашки. Тело вздрагивает, непослушно
оседает, но меня обхватывают за талию, вынуждают выпрямиться.
Притягивают ближе, вдавливая ладони в спину, и вот мы уже не сидим,
а стоим на коленях, жадно целуемся на виду у всех.
Целуемся так, будто никого рядом и
нет… Будто делаем это не в первый раз…
Слишком горячо. Почти интимно. И до
жути неправильно.
Но мне это нравится. Безумно. И ему
тоже. Потому и не останавливается.
Мне и самой не хочется прерывать
странный, отзывающийся непривычным теплом момент, но все же
какая-то разумная часть вопит, чтобы я прекратила немедленно, и я
прислушиваюсь к ней. Слегка отстраняюсь, тут же вбираю воздух и
шумно выдыхаю, ловя его взгляд.
Синие глаза блестят — парень ничуть
не скрывает, что готов к продолжению, и в доказательство
прижимается губами к щеке, сжимает ручищами талию. Скользит к ушку,
выдыхает так, что по ногам мгновенно растекается слабость.
