Глава 1
— Мы русские, с нами Бог, мы русские, с нами Бог, — бормочу я
себе под нос, пока забитый до отказа «Боинг» грузно плюхается пузом
на взлётную полосу. Эта подсмотренная в инстаграм фраза —
единственное, что отдалённо напоминает молитву. Я совсем не
набожная, но когда желудок подкатывает к горлу от того, что тяжёлая
махина несётся к земле со скоростью двести семьдесят километров в
час, отчаянно хочу верить, что Бог — это добрый старик, который
слишком неравнодушен к моим славянским корням, чтобы мстить за
многолетний игнор, позволив склеить ласты в двадцать три.
Пока самолёт тормозит до полной остановки, я откидываюсь на
спинку кресла и расслабляю вспотевшие ладони. Спасибо, Бог,
спасибо, дяденька пилот, вы были великолепны. Справа раздаётся
облегчённый вздох, и я понимаю, что всё это время сжимала руку
сидящего рядом толстяка, который выглядит, как приглашённая звезда
шоу «Похудевший больше всех». И судя по тому, что весь полёт он
уминал жирные пончики из бумажного пакета, звезда очень боится
растерять форму.
Я незаметно вытираю налипшую сахарную пудру о хлопок джинсовых
шорт и извиняюще улыбаюсь ему. Сорян, пухленький, вот такие мы,
русские дамы, впечатлительные. Я никогда не летала одна, всегда с
мамой, и это наш ритуал — держаться за руки во время взлёта и
посадки.
Мама переехала в Америку полгода назад, познакомившись по
интернету с разведённым бизнесменом Колином. Страсть немолодых
вспыхнула ярко, и через неделю активной переписки и кокетливого
хихиканья по Скайпу, Ромео примчался в Москву. Неделю сладкая
парочка не вылезала из «Ритца» на Тверской, после чего Колясик, как
его ласково прозвала мама, умчался по неотложным делам обратно,
оставив возлюбленную с горой рыже-чёрных пакетов из ЦУМа и билетом
в Нью-Йорк на ближайшую дату. В тот же день мама пригласила меня в
ресторан, где за ужином, волнуясь и краснея, как школьница,
сообщила, что Колясик «тот самый», и она переезжает к нему. Я, как
хорошая дочь, разумеется, дала немолодым своё благословение,
умолчав, что она так же думала и о Санечке, и о Павле Николаевиче,
и о дяде Егоре, и о Паше, с которым познакомилась во время моего
выступления на конкурсе бальных танцев. Мама всегда была лёгкой на
подъём, и возрасту было не под силу искоренить её восторженный
перфекционизм. Она долгие годы порхала от одного мужчины к другому
в поисках той самой идеальной любви, о которой пишут в романах. Ну
а кто я такая, чтобы говорить, что её поседевшему амуру пора
повесить колчан на гвоздь и начать вязать носки?
— Слава! Слава! — мамин визг оглушает переполненный зал
аэропорта имени Джона Кеннеди. — Милая, как я соскучилась!
Она бросается мне на шею и, сдавив грудную клетку до хруста,
покрывает быстрыми поцелуями щёки. Щедро разукрасив их мазками «Руж
Коко», отстраняется и озабоченно хмурит тёмные брови.
— Ты похудела, Славик. Ножки и ручки как веточки. Так и знала,
что тебя нельзя оставлять одну: ты совершенно не следишь за
питанием.
— Я тоже по тебе соскучилась, мам, — улыбаюсь я и приветливо
машу рукой выглядывающему из-за её плеча Колину. — Hi, Colin, nice
to see you again.
Колину Леджеру под пятьдесят, он высокий, симпатичный и, к
счастью, не принадлежит к тем тридцати восьми процентам белого
населения США, страдающих страдающим? ожирением. После того как два
месяца назад я окончила высшую школу бизнеса при МГУ, он сам
позвонил мне и предложил попытать счастья в его фирме в Нью-Йорке.
Я честно взвесила все за и против и в графе «против» нашла лишь
одно — в лице старой подруги Веры, с которой мы были не разлей вода
вот уже без малого пятнадцать лет. Сергей, сексуальная фантазия
всех тусовщиц «Сибири» и по совместительству мой бывший парень, в
список «против» не входил уже два месяца, после того как я
выяснила, что его слова «Ты мой личный сорт героина», покорившие
меня на третьем свидании, были украдены из фильма, который он, как
заявленный альфа и брутал, знать не должен, а фраза «Мой член
встаёт только для тебя, детка» распространяется на весь факультет
журналистики. Так что этот черноволосый мудак скорее моё большое
жирное «за».
