Радостный перезвон колоколов кафедрального собора в Лиссабоне[1] плыл в воздухе, разнося над городом и морем весть о наступлении дня Успения Пресвятой Богородицы. На широкую городскую площадь вышла длинная процессия. Развевались шёлковые хоругви, за ними следовали увитые розами образа с изображениями святых – епископов с жезлами в руках, невинных дев с пальмовыми ветвями, отшельников в бурых рясах, мученика Викентия Сарагосского[2] с железной решеткой – символом его мученической смерти.
Участники процессии, облачённые в белые одежды, со свечами в руках шли рядом с иконой Божьей Матери, а вслед за ними епископ нёс Святые Дары под золотым балдахином.
Казалось, что отверзлись небеса. Это Сам Господь и Его ангелы ступали по ковру из цветов перед домами с великолепно украшенными балконами и благословляли толпы людей, стоявших на коленях вдоль дороги, по которой проходила процессия.
Священники в золотых ризах, монахи в белых и чёрных рясах, крестоносцы в плащах, студенты в черной одежде, министранты в белых и красных одеяниях – в этот праздничный день все составляли достойную свиту Спасителя. За Святыми Дарами шли дворяне, городская знать, офицеры в парадных мундирах, с серебряными эфесами шпаг на боку.
– Царица Небесная, радуйся! – торжественно пели певчие под звуки труб и колоколов.
– Царица Небесная, радуйся! Аллилуйя! – с усердием вторил им молодой рыцарь Мартин де Буйон[3], обращая взгляд в сторону своего богатого дворца в поисках окна, за которым его возлюбленная супруга Тереза Мария должна была в первый раз стать матерью. – Пречистая Богородица! Подари мне сына и наследника!
Процессия приблизилась к порту, где флаги, развевавшиеся на высоких мачтах парусников, приветствовали Спасителя и Его Благословенную Матерь.
* * *
Помощь Божия и заступничество Пресвятой Богородицы и в самом деле были крайне необходимы в эти жаркие дни 1195 года.
Несмотря на то что уже 50 лет назад христианский меч освободил Лиссабон от неверных и на башне собора умолк голос муэдзина[4], призывавшего на молитву, могущественный Альмохад Якуб Альманзор с огромным войском снова вторгся в самое сердце Иберийского полуострова и несколько недель назад в Аларкосе уничтожил отряды короля Кастилии Альфонса VIII[5]. Лишь в Толедо защитникам крепости удалось на время задержать это нашествие.
* * *
После торжественного богослужения рыцарь де Буйон поспешил домой. Но долгожданный наследник огласил дом своим первым криком лишь с наступлением ночи, когда на небе засияли звёзды.
Рыцарь де Буйон склонился над ложем супруги и поцеловал её. Потом взял сына, положил его на обнажённый меч и сказал:
– Тебе, сын мой, вверяю я славу и честь рода де Буйон. Сделай это имя великим перед Богом и всем миром. Когда меч выпадет из моих рук, с честью прими его.
Неделю спустя младенца крестил в кафедральном соборе каноник Фернандо де Буйон, его дядя. При крещении ребёнку дали имя Фернандо.
Мальчик рос, с огромным интересом знакомясь с окружавшим его миром. Сколько удивительного можно было найти в отцовском доме! Был здесь и арсенал, состоявший из мечей, копий, доспехов и другого военного снаряжения; конюшня, в которой держали чудесных лошадей; сад, где росли яркие цветы и созревали сладкие плоды; псарня с охотничьими собаками, прыгавшими от радости, когда мальчик прибегал к ним, принося с собой какое-нибудь лакомство; большие клетки, в которых жили орлы и соколы.
Мартин де Буйон обучал сына рыцарскому искусству. Ему помогал старый воин Мануэль. Уже в возрасте шести лет Фернандо скакал верхом на пони, вцепившись в его гриву маленькими ручонками, или храбро сражался с Мануэлем и был несказанно счастлив, когда удавалось маленьким мечом отразить меч старого рыцаря или даже нанести удар своему наставнику.
