Город лениво утопал в благоухании цветущих акаций. Ненавязчивый,
лёгкий аромат моей тоски по месту, которое я называю домом. Три
безумных года, прошедших вдали от этого небольшого и сонного края,
стирались с каждым моим новым вдохом. Время ничего не изменило, всё
те же узкие, утопающие в зелени улочки. Всё та же извилистая,
своевольная река Днестр – место, куда я вернулась, чтобы оплакать
свою первую любовь.
На набережной было непривычно пусто. Возможно, виною тому стал
ветер, что порывисто раскачивал кроны и разлетался гнетущим
шелестом по округе. Поёжившись, я стала спускаться по
полуразрушенным ступенькам к берегу реки.
Удивилась, почему я раньше не обращала внимания на разбросанный
повсюду мусор?
Раньше... Горькая улыбка скривила мои губы. Тогда всё было иначе!
Разве могла соперничать местная разруха с детской беззаботностью?
Вот только детство, увы, осталось там, в моём потрёпанном блокноте.
Оттуда оно застенчиво усмехается, старательно выведенными губами
Кирилла.
Моего Кирилла…
Резкий плеск воды прервал мои размышления. Туман рваными
клочьями тянулся от реки и мрачным саваном ложился на землю. Из-за
него мне было сложно разглядеть, что же спугнуло взметнувшуюся
стайку диких уток.
Опять наступила тишина. Темнело. Расплывчатые тени скользили в
пропитанной сыростью белёсой дымке, ускоряя мой и без того
лихорадочный пульс. Неприятно запахло прелой землёй и тиной.
Некоторое время я напряжённо моргала, всматриваясь в сторону
качающейся ивы. От сгорбленного ствола отделилась неясная фигура и
двинулась в мою сторону рванной, механической походкой.
Неторопливые движения сопровождались неприятным хлюпаньем. Будто от
шагов по залитым водой плитам.
Шлёп... Шлёп...
Силуэт неожиданно замер, словно почувствовав чужое присутствие.
Я вздрогнула и медленно попятилась назад. Левая нога скользнула по
влажной от росы траве и, потеряв равновесие, я упала плашмя. Ужас
мигом сковал моё тело, а заодно лишил способности
кричать.
Бывало, я раньше задавалась вопросом: «Почему люди в фильмах, когда
на них на всей скорости несётся поезд или ещё что-то в этом роде,
не убегают, а застывают на месте?», теперь мне известен ответ - их
парализует собственный страх.
Несмотря на явную хромоту незнакомца, расстояние между нами стало
стремительно сокращаться. Высокий, одетый в бесформенную толстовку
парень с низко опущенным на лицо капюшоном остановился всего в
паре шагов от меня. Слегка наклонив голову, он исподлобья
разглядывал свою добычу.
В голове панически забилась единственная здравая, на тот момент,
мысль – развернуться поскорее и бежать! Вот только ноги от страха
точно в землю вросли. Со стороны неизвестного послышалось нечто
отдалённо похожее на смех. Приглушённый и клокочущий, будто изо рта
сейчас польётся вода.
– А я уже совсем заждался. Я столько ждал... – он медленно
поднимал голову – На-а-астенька. Девочка моя…
– Ты?! Но как?! – мой голос вмиг осип от ужаса, мозг упорно
отказывался верить в реальность увиденного. – Это какое-то безумие!
Этого просто не может быть! Не может…
С тупой болью в сердце я уставилась на юношу. На эти такие
родные черты лица. Прямой нос, серые, как небо перед грозой глаза,
небольшой тонкий шрам на верхней губе, ставший началом нашей
детской дружбы. Вот только улыбка его теперь стала иной, она
превратилась в оскал. Злобный и жестокий. С тоненькой струйкой
воды, что непрерывно стекала с уголка рта.
Сердце пропустило удар.
– Беги, На-а-астенька…
Опять этот лающий смех! Он, наверное, и послужил толчком, вырвав
меня из ступора, ибо в следующую секунду я уже неслась вверх по
ступенькам. Перед глазами всё начало расплываться от выступивших
слёз. В голове болью пульсировала лишь одна мысль - что он такое?!
Кирилл, мой солнечный мальчик! Только не он! Он ведь остался там, в
моём прошлом. В память о нём сохранились лишь старые наброски да
табличка с именем на скромном надгробии.
