-- А потом он улыбнулся этой рыжей дряни, хлопнул по заднице и
увел в спальню! Меня в жизни так не унижали! Слышала бы ты этих
сучек с третьего курса…
От переизбытка чувств Машке явно не хватало слов. Впрочем,
продолжения и не требовалось – о ее эпическом походе на вечеринку
Воронова гудел с утра весь поток.
Мы сидим на ее кухне, и уже полтора часа я слушаю Манины вопли.
Вино хозяйка дома не уважала, как и все другие «слабоалкогольные
напитки», а вот коньяк, виски и особенно текилу – ценила. По случаю
сегодняшнего события на столе красовалась бутылка Hennessy. Уже
наполовину опустошенная.
-- Зачем ты вообще потащилась на эту вечеринку? Тебя туда не
звали, нас никого туда никогда не позовут. - После ночной смены,
пяти пар и зубрежки теории литературы уже не было особых сил
сочувствовать Мане. -- Как тебя вообще туда пустили, там же только
для мажоров?
Мы познакомились полгода назад при поступлении. 19-летняя Мария
Епифанцева была рождена для инсты – ноги длинные, попа круглая,
накачанная, грудь честного третьего размера, губы, как у
младшей Кардашьян после операции. А еще Машке достались роскошные
черные волосы и выразительные миндалевидные глаза. В одежде она
придерживалась простых и понятных правил – только яркое, короткое и
обтягивающее, ну и брендовое, конечно. А еще Маня любила и умела
веселиться. Вся ее жизнь была как одна большая вечеринка. В общем,
у парней моя подруга должна была пользоваться бешеным спросом.
Тогда почему ее не пустили на тусовку?
У прекрасной во всех отношениях Марии было, как минимум, два
недостатка. Первый - она всегда говорила то, что думала. Всегда. И
всем. И сколько я ее знала, ни разу не изменила этой привычке. И
второй – Маня хотела замуж. Здесь и сейчас. За первые два месяца
учебы об этом уже знал весь наш курс, а также все более или менее
популярные парни универа. Я не сомневалась в том, что своего она
добьется, но – не с Максом Полянским. Сын владельца крупнейшей в
области строительной компании жениться хотел примерно так же, как
Маня – постигать основы стилистики русского языка. О его нежелании
заводить хоть какие-то нормальные отношения знали все. Но разве это
остановит Епифанцеву, чей девиз по жизни - «слабоумие и
отвага»?
-- Маш, он ведь отшил тебя, когда ты пыталась с ним
познакомиться в клубе. Зачем ты снова к нему полезла, а?
-- Сегодня отшил, а завтра сам за мной ходить будет, - Машка
сделала неприлично большой глоток из рюмки и быстро сунула в рот
кусок шоколада. – Никуда не денется он от меня, а пока пусть спит,
с кем хочет.
Манин оптимизм вызывал во мне стойкую зависть – так не замечать
очевидного и слепо верить в свое «долго и счастливо» я не
умела.
-- Хорошо хоть они просто тебя выгнали, а не заставили бегать
голой вокруг учебного корпуса, как ту фитнес-модель с
филологического. Или не трахнули всей толпой… Ведь не было
ничего?
-- Не было, не было. К сожалению… И не заставляли ее голой
бегать, она сама напилась и разделась… А ты слухам веришь, как
бабка старая. Лучше коньяк пей…
-- Значит, нормально все было и тебе не пришлось спускаться в
двадцатиградусный мороз по пожарной лестнице облитой с ног до
головы шампанским? Маш, уже ролик в сеть выложили, как ты от охраны
по всему комплексу на шпильках бегала… Две с половиной тысячи
просмотров и более сотни комментов под ним.
-- Вот же ж сволочи, а! Ну да черт с ними, переживу.
Умение плевать на общественное мнение было очевидным
достоинством Машки. Это восхищало в ней куда больше, чем явное
нежелание увидеть реальность – тот «высший свет», куда она так
стремилась прорваться, – на самом деле был кучкой никчемных
богатеньких уродов, которые уже свихнулись от вседозволенности и
просто не знают, чего бы еще захотеть. Детки самых влиятельных и
богатых людей города тусовались только друг с другом и не пускали
«челядь» в свой круг. А дочь хозяина пекарни из пригорода никак не
могла быть равной владельцам «газет, заводов и пароходов».
