Мария.
- Ты будешь делать аборт. - не спрашивает, приказывает. Пытаюсь
открыть рот, но он одним взглядом указывает молчать. И я боюсь. Я
не решаюсь.
Несмело касаюсь лёгкими поглаживаниями своего живота, и чувствую
как щёки обжигают горячие слёзы.
Это моя кровь.. Часть меня.. Мой ребёнок.. Моя
жизнь..
- Я этого не сделаю. - шепчу, утыкаясь лицом в собственные
ладони. - Он наш малыш, Ди, наш малыш.. - встаю и подхожу ближе к
парню, пытаясь обнять его шею.
- Твой малыш, Мери. Мне он не нужен. Я люблю тебя, но спинагрыз нам
сейчас не к чему. Я записал тебя к врачу, поедешь завтра же. -
металлический голос ни капельки не дрогнул, напрочь пригвоздив меня
к месту.
- Ты монстр. - выплёвываю, и подорвавшись, влетаю в ванную.
Закрываю дверь на ключ, после чего жидкостью стекаю по ней на
пол. Это мой ребёнок. Моя лапочка-дочка, или шустрый сынок. Но так
или иначе, это моё. Плод нашей любви. Завершение нашей чудесной
сказки.
Как же он этого не понимает?
Немного успокоившись, и приняв душ, выхожу, замотавшись в
махровый халат. Дин удобно расположился на нашей кровати, с яростью
щёлкая по пульту. Такой красивый, жестокий..
Как же больно на него смотреть. Человек, которого ты любишь
больше жизни, человек, которого ты считала опорой и защитой,
человек, которому ты доверяла, просто и без зазрения совести хочет
убить наше счастье. Убить нашего малыша.
Аккуратно ложусь на кровать как можно дальше от парня, и
поворачиваюсь к нему спиной. Не хочу больше это чувствовать. Эту
боль. Этот ужас. Мрак.
Чувствую как тёплая рука опускается на бедро, не сильно его
сжимая. Терплю, притворяясь спящей. Затем она ползёт вверх, и
прячется за запахом халата, аккуратно обводя стоячие груди. Ничего
не предпринимаю. Пусть тешиться. Урод. Переворачивает меня на
спину, пугая и моментально раскрывая секрет моего бодрствования.
Нависает сверху, накрывая губы страстным поцелуем. Не отвечаю. Мне
противно. Как бы я не любила, как бы не хотела – противно.
- Что, с*ка, такое?! - рычит, переваливаясь обратно, и схватив
подушку, яростно швыряет её в стену.
- Я с убийцами не сплю. - гордо произношу, в то же время опасаясь
его реакции. Ведь я как никто знаю – от него можно ожидать всё, что
угодно.
- Ну раз я уже стал для тебя убийцей, - хитро щурится, снова
нависая надо мной огромной тучей. - то почему не могу стать
насильником? - выдыхает прямо в губы, отчего по коже
незамедлительно проносятся тысячи мурашек. Не от возбуждения. От
страха.
- Давай! - призывно дёргаюсь, облокотившись полулёжа на подушку. -
Сделай это! Стань для меня ещё большей тварью! Давай же, Ди! Давай!
- развязываю пояс халата, раскидывая его в стороны. - Бери это так,
как ты привык! Только я и пальцем не пошевелю, чтобы сделать тебе
приятно! И я не желаю тебя сейчас.. совсем наоборот.. меня воротит
от твоего трусливого вида! Ибо ты трус! По-другому твой поступок не
назовёшь! - выпаливаю, и только потом понимаю, что возможно масса
всего этого была лишней.
- Если ты думаешь, что твоя грандиозная речь заставит меня
передумать.. - закатывает глаза, показательно поднимаясь с места. -
Нет. Мне. Ребёнок. Не. Нужен. - диктует по словам, что аж
становится жутко. - А ты очень нужна.. - смягчается. - Так что
перестань кукситься, завтра сделаешь операцию, и будем жить как
раньше. - натягивает футболку. - А дети ещё будут. Позже, но будут.
- утверждает. - А сейчас я пойду туда, где меня не отвергнут.. - и
после этих слов дверь нашей спальни с характерным звуком хлопает,
даря после себя гробовую тишину.
Тишина длится буквально около тридцати секунд, а затем на всю
комнату разливается крик отчаяния. Слёзы никак не удержать, а им и
не нужно. Горячие, прожигающие кожу капли, то и дело прорываются
дорожками по лицу, падая на шёлковые простыни. Всхлипы,
останавливающие собственное сердцебиение; возгласы, сбивающие
дыхание; боль, пронизывающая насквозь.
