* * *
Тимофей Рябчик остановил машину на стоянке перед детским садом, посидел минуту, собираясь с силами, и выбрался наружу. Каждое движение давалось ему с огромным трудом, в голове лязгал заржавленными гусеницами бульдозер, а во рту было сухо и горько, как в Сахаре в засушливый период.
«Нет, нельзя смешивать водку с портвейном! – уныло подумал Тимофей, запирая свою старенькую «девятку». – Даже если это водка «Флагман» и хороший массандровский портвейн!»
С тяжелым вздохом он поднялся по ступенькам детского сада, как будто эти ступени вели прямиком на эшафот.
Детским садом здание называли по старой памяти. По этим коридорам давно уже не разносились детский смех и запах подгорелой манной каши, их сменили стрекот принтеров, телефонные звонки и запах кофе, вместо нянечек и воспитательниц повсюду сновали озабоченные и в меру нетрезвые бизнесмены средней руки и их еще более озабоченные секретарши. Бизнесмены были озабочены постоянным похмельем, отсутствием доходов и неотвратимо надвигающейся налоговой проверкой, а секретарши – мечтами об удачном замужестве и никак не наступающими критическими днями…
В этом муравейнике, который язык не поворачивался назвать модным словом «бизнес-центр», Тимофей Рябчик снимал небольшой офис.
С невероятным трудом вскарабкавшись на второй этаж и испытывая при этом такое чувство, будто он только что в одиночку покорил Эверест и втащил туда на своих плечах бегемота средних размеров, Тимофей остановился перед дверью, на которой красовалась вывеска: «Частное детективное агентство “Гудвин”».
Несмотря на ужасное самочувствие, Тимофей залюбовался ею. На эту вывеску он истратил половину своих сбережений и гордился до чрезвычайности.
«Вывеска – это лицо нашей фирмы!» – постоянно внушал он своей секретарше и единственной сотруднице Василисе и требовал, чтобы она ежедневно начищала медную табличку до ослепительного блеска.
Василиса считала, что лицом фирмы является сам Тимофей и, вместо того чтобы ежедневно надраивать вывеску, ему стоило бы хоть изредка чистить собственные ботинки, купить новый костюм и прекратить смешивать водку с портвейном, но, как и положено дисциплинированной секретарше, держала свое мнение при себе.
Взгляды Тимофея и Василисы расходились по многим пунктам, но Тимофей был начальником, шефом и повелителем – и этим было все сказано.
Значительную часть своих скудных сбережений, оставшихся после изготовления вывески, он потратил на шикарные полноцветные визитные карточки и шляпу. Визитки славянской вязью на двух европейских языках сообщали, что он, «Тимофей О. Рябчик», является частным детективом и главой детективного агентства «Гудвин».
Шляпа выделяла Тимофея из серой толпы обывателей и придавала ему импозантный и романтический вид. Она роднила его с петербургскими актерами Боярским и Лыковым, которые тоже никогда и нигде не расстаются со шляпой, даже в бане и на необитаемом острове.
Полюбовавшись вывеской, Тимофей толкнул дверь и вошел в офис.
Василиса, маленькая и подвижная, как колобок, подкатилась к нему и зашептала:
– Тимофей Олегович, у нас посетитель… посетительница. Я провела ее к вам в кабинет, пускай проникнется. Десять баллов по шкале Рихтера. Вот ее вещи… – Она показала на дивное светло-бежевое кашемировое пальто, украшавшее скромную офисную вешалку, и яркий пластиковый пакет с надписью «Biron», небрежно брошенный на стул.
Десять баллов по двенадцатибалльной шкале Рихтера на их жаргоне означало достаточно высокий имущественный уровень посетительницы.
Воротник пальто изнутри украшала этикетка «Maxmara», «Biron» был очень дорогим бутиком на втором этаже Гостиного двора… в воздухе отчетливо запахло приличным гонораром.
