Знойно. Солнце так нагрело небо, что выжгло его волшебную синеву, и оно стало молочно-пепельным. Даже у самого светила поблекла яркость, до такой степени оно накалилось, а резко выделявшийся диск незаметно слился с окружающей пеленой. Кругом тишина. Поникли травы, свернулись листочки деревьев, не слышно извечного певца русских лугов и полей жаворонка. Не точит свою саблю кузнечик. Все живое попряталось в спасительную тень. И только берег реки наполнен звонкими, счастливыми голосами детворы, которые спасаются от жары в прохладных водах Ирпени.
И вдруг эту радостную благодать резанул чей-то крик:
– Боярышня тонет!
Почти все ребятишки, как стайка испуганных воробьев, вспорхнув, бросились в село, громко крича о случившемся.
В это мгновение с высокого берега в воду метнулось мальчишечье худенькое, загорелое тело. Он увидел на глубине девчонку, делавшую слабые движения, пытаясь подняться на поверхность воды. Ее длинные волосы, словно водоросли, вытянулись по течению. Он схватил их, намотав на кулак, и быстро заработал руками и ногами. Когда они вынырнули, девочка, сделав несколько быстрых судорожных вдохов, обвила шею спасителя тонкими ручонками и сжала их с такой силой, что ему стало трудно дышать. Постоянно отводя их для своего вдоха, он уже подумал, что не доплывет до берега, как больно ударился коленкой о что-то твердое. Это была земля. Ура! Они спасены! На берегу она все еще продолжала сжимать его шею.
– Да отпусти ты! – воскликнул он, с силой отрывая ее руки.
Оставшись без поддержки, девушка медленно начала оседать, и спаситель еле успел ее подхватить.
Девочка вдруг стала дрожать, точно от холода. Они присели на землю. Мальчик, обняв ее за плечи, прижал к себе.
– Ничего, – успокаивал он ее, – это бывает, сейчас пройдет!
И тут вдруг на него кто-то налетел. Схватив за плечи, рванул вверх.
– Это ты чуть не утопил мою дочь! – завопил бородатый мужик.
Он так встряхнул мальчика, что у того чуть не оторвалась голова.
– Ты что, отец, – придя в себя, крикнула боярышня, – он спас меня!
– Да, да! – заорала детвора. – Андрюшка спас ее!
– Спас? – мужик с недоверием посмотрел на него.
– Спас, спас! – вновь хором заорали ребята.
– Ну, коли так, молодец! – Он погладил его по голове.
Тут подбежала и ее мать.
– Жива! Слава те, Господи! – она, перекрестясь, подхватила дочку на руки.
– Жива наша малышка, наше солнышко, – нежно произнес отец.
Это был сам Годион Вышата, знатный боярин, воевода, темно-русый, плечистый бородач с суровым и властным лицом. Однако эта суровость растаяла, когда дело коснулось спасенной жизни его любимой и единственной дочери.
Род Вышат стал знаменит еще с того времени, когда Владимир Ярославич пошел походом на греков. Испугались те, и давай просить богов избавить их от непрошеных гостей. И мольбы дошли до неба. Страшная буря разметала русские корабли. Многие вои были выброшены на берег. Но дружина без предводителя – толпа. А в толпе сколько голов, столько и мнений. Покажись враги, кто закричит: «Вперед!», а кто: «Спасайся, братцы!» Гибель ждет этих людей. Спасшиеся в своих ладьях бояре не хотели идти на сушу. Знали, что их там ожидало много опасностей. Один Вышата сказал:
– Если останусь жив, то уйду с ними. Если погибну, то с дружиной.
Когда жизнь сменила князя Владимира на Святослава, который пошел вопреки общему мнению воевать немцев, опять это Вышата с Пороем не оставили молодого князя. Бит был Карломан, сын и наследник Людовика немецкого. Помог мудрый отец. Он вступил в тайную связь с племянником Святослава, Святополком. Подкупил его, и тот выдал Святослава. Правда, он оговорил, чтобы знаменитого воеводу не трогали. Но не таким оказался Вышата. Он разделил участь своего князя, не бросил его в беде. Не спасал свою шкуру. Таким же был и брат его Ян, который верой и правдой служил Руси.
