Фэйрвью умирал. В прошлом это был процветающий городок, разбогатевший благодаря двум заводам ручного инструмента.
Но теперь золотой век закончился. Об этом позаботилось массовое производство. Оба предприятия не смогли тягаться с новыми фабриками, которые открылись в соседних городах.
К тому же милях в тридцати от Фэйрвью внезапно вырос Бентонвилль – современный город с пестрыми магазинами, аккуратными дешевыми домиками, шустрыми трамваями и витающим повсюду духом легкой наживы.
Молодежь не задерживалась в Фэйрвью. Кто-то уезжал в Бентонвилль, кто-то еще дальше на север; некоторые даже в Нью-Йорк. Расторопные дельцы перебрались в Бентонвилль при первых признаках кризиса; менее предприимчивые остались сводить концы с концами.
Убогие хижины, разбитые дороги, невзрачные товары в витринах – повсюду упадок. Отошедшие от дел бизнесмены, в прошлом – обеспеченные люди, доживали свои дни в благородной нищете, стараясь держаться вместе. Их вид вызывал жалость. А главное свидетельство краха – апатичные толпы безработных на перекрестках.
Однако в городе еще тлела искорка жизни – все благодаря небрежности Филипа Хармана, который был царем и богом Фэйрвью, а потом перебрался на более тучные пастбища.
Лет десять назад, на пике процветания, Харман учредил городскую газету, восьмистраничный еженедельник, задумав навязать горожанам свои политические, этические и религиозные взгляды.
Но настоящая популярность пришла к «Клариону», только когда Харман уехал из города, передав бразды правления редактору Сэму Тренчу с наказом не сдаваться.
Харман выделил некоторую сумму для ежемесячной поддержки «Клариона». Если бы он не забыл о существовании газеты, то через несколько лет наверняка прекратил бы выплаты. Но Харман был человеком безмерно богатым и безмерно же занятым, и «Кларион» продолжал существовать за его счет.
Офис редакции был скромным, как и сама газета: три комнаты и приемная. В штате числились редактор Сэм Тренч, корреспондент Эл Барнс, трое не самых расторопных секретарей и Клэр Рассел.
Клэр была главной движущей силой «Клариона», ключевым сотрудником редакции, звездой каждого номера. Только благодаря ее стараниям в газете теплилась жизнь.
На работу ее пригласил сам Харман. Случись это тремя годами раньше, Клэр бы только рассмеялась в ответ – ведь тремя годами раньше она была ведущим журналистом «Канзас-Сити трибьюн».
Карьера Клэр была незаурядной. В семнадцать лет девушка поступила на должность стенографистки в «Канзас-Сити геральд». Вскоре она проявила талант к написанию статей, но у редактора были свои соображения относительно того, чем должны заниматься женщины. Клэр это не смутило. Она перешла в «Трибьюн», где не без успеха вела колонку для женской аудитории.
Клэр была трудолюбивой девушкой и довольно быстро заработала доброе имя. Вскоре она стала звездой журналистики и заняла место в редакционном отделе.
Будущее казалось радужным. Клэр Рассел приводили в пример как блестящего, эталонного журналиста. Но потом она слишком увлеклась работой, совсем забыв об отдыхе. Непосильный труд, беспорядочное питание и ненормированный рабочий день подорвали ее здоровье. Клэр пришлось надолго уединиться в спальне, представляя интерес только для пожилого врача, который заходил проведать ее дважды в неделю.
Вернувшись к работе, Клэр обнаружила, что огонь угас. Она уже не могла работать в нужном темпе и засиживаться допоздна.
Редактор вызвал ее к себе и вежливо предложил поискать менее напряженную работу. Девушка не стала устраивать сцену – опыт подсказывал, что спорить бессмысленно. Клэр не раз видела, как журналисты сгорают на работе. Поэтому она собрала пожитки и отряхнула прах Канзас-Сити от ног своих.
