Володька Никонов колесил по слякотной Москве на своём раздолбанном «Опеле» с неработающими омывателем и печкой. Было холодно, изо рта шёл пар. Вроде конец марта, а весной в Москве и не пахло. Обильно посыпанные на столицу реагенты развезли на дорогах месиво, что водителей больше бесило, нежели радовало. Щётки размазывали грязь по лобовому стеклу, и через какое-то время ни черта не было видно. На светофорах, пользуясь остановкой, Никонов виртуозно вытягивался из приоткрытого окна и поливал лобовое стекло водой из бутылки. Иногда он ухитрялся это проделывать на ходу. «Дворники» в мгновение ока делали перспективу светлой и ясной. Но ненадолго. Он тихо матерился. Вот уже третья пустая бутылка валялась на коврике под пассажирским сиденьем. Оставалась вот эта, финальная…
Никонов был в отчаянии. Сегодня, все как сговорились. Приезжаешь по адресу: «Я такой-то, по объявлению». Короткий взгляд, беглый осмотр снизу верх, пауза, ответ: «Место занято, опоздали, только что взяли…» По лицам было видно, что врут, но поди проверь. Володька разворачивал свой уставший от жизни и прожитых лет «Опель» и ехал по следующему адресу, догадываясь, что ситуация будет такой же.
Он мыкался с дочкой в Москве один. Крутился как мог, чтобы оплачивать её недешёвые занятия бальными танцами и спецшколу с углублённым знанием английского языка. Его Ирка моталась по свету, дорабатывая в известном воздушном полёте, понимая, что её песня тоже на последнем куплете – возраст! Высылала им какие-то деньги, сама летая «на парý». Володька работал то чоповцем в какой-то там фирме, где его быстро сократили, то грузчиком в мебельном магазине, то сторожем на складе строительных материалов, то в гипермаркете катал тележки. Одно время повезло – мыл машины. Не брезговал ничем – не до жиру и сантиментов! Везде платили копейки, а требовали, как с министра. На работу каждый раз принимали с трудом – мужик крепкий, но, увы, «с пробегом»… Как-то так само получалось, что нигде долго не задерживался. Правдолюб, привыкший к честной работе, не терпевший халтуры и наплевательства, вечно попадал в какие-то ненужные скандалы и разборки. Кому такой нужен!..
Единственное, что давало хоть какую-то стабильность и защиту,– это их жильё, которое он когда-то, на заре своей карьеры, купил после гастролей в Японии. Хорошая двушка в престижном районе на юго-западе Москвы. Тогда это можно было сделать на раз, если повезло побывать в стране самураев. В то время многие стали москвичами…
Осенью пришлось сдать свой подземный гараж в бессрочную аренду до лучших времён. А когда они настанут, эти «лучшие времена», он даже себе и представить не мог – настолько всё казалось беспросветным, как сегодняшнее небо в грязных облаках.
Стрелка уровня бензина стремилась к красной зоне, время – к полудню, жизнь – к закату и тупику.
Никонов пошарил в кармане куртки. Вытащил несколько смятых купюр, бегло взглянул. «Да-а!.. На полбака хватит, и всё». Денег от аренды гаража хватало только на оплату школы для дочери. Хорошо хоть так…
Бедро защекотал виброзвонок телефона. Его трели едва слышались под курткой. Там бодро звучал выходной марш Дунаевского из кинофильма «Цирк».
«Кто-то из наших!» Никонов нашарил телефон и прижался к тротуару. Стекло было заляпано до предела, вода кончилась. Вовремя…
– Фил, привет! Это я, Сарелли! Ты где?
