Душонка, беги со всех ног,
Охотник принес свой Клинок.
Детский стишок Шааль
Алиенора оседлала коня и двинулась в глубь города, тьма которого поглощала любой источник света. Хотя тишину ночи то и дело нарушали чьи-то крики, столица показалась девушке непривычно спокойной. Но она знала – уже совсем скоро эти улицы будут кишеть отрядами Хранителей, сеющими на своем пути лишь страх и разрушения. Алиенора улыбнулась мысли, что всем этим хаосом город будет обязан только ей. Скоро столица забудет о покое.
Ден’Джахаль сильно изменился с тех пор, как она была здесь в последний раз, шесть месяцев назад. Власть Душ над сердцами людей окрепла, и те стали гораздо более подлыми и жестокими, чем прежде. На улицах нижнего города крики боли звучали громче, чем в остальных его частях. Мольбы о помощи измученных женщин и плач брошенных детей сливались то ли в жуткую музыку, то ли в пугающее театральное действие, первая партия в котором была отведена страху.
Но это была реальность, а не вымысел, и ситуация грозила стать лишь хуже.
Куда бы Алиенора ни держала путь, везде она встречала хаос, нищету и голод.
В людях, принадлежащих к числу Шааль, видели слабые Души, поэтому с ними обращались как с паразитами и предоставляли собственным заботам в мире, где жизнь опасно переплеталась со смертью.
В Венальморе закон диктовала власть Душ. Родившиеся без них считались ошибками в системе, которая держалась на страхе и насилии. Их разыскивали Хранители – воины, стоявшие на страже королевства, – и потом убивали. Такой геноцид оправдывался законом: Рожденные-Без-Души воплощали собой скверну, а Несущие Пустоту были наполнены одним злом, которое подлежало искоренению.
Ден’Джахаль, или Красный город, воплощал собой эту жестокую реальность нагляднее, чем остальные города континента. Казалось, именно столице была уготована страшная привилегия быть вратами в преисподнюю.
Петляя по лабиринту тесных улочек, Алиенора случайно заметила мальчика. Ребенок сидел на бочке перед таверной, где к алкогольным испарениям примешивались раскаты пьяного хохота, и рыдал. Слезы прочерчивали извилистые дорожки на чумазом личике, а одежда мальчика была настолько изношена, что превратилась в лохмотья, сквозь которые проглядывало тощее тельце. Девушка спустилась со своего коня и подошла к ребенку – тот сразу же поднял на нее испуганный взгляд.
– Не бойся, я не причиню тебе зла. Как тебя зовут?
– Ди… Диклан, – прошептал он.
– Рада познакомиться, Диклан. Я Алиенора. Почему ты плачешь?
– Он убил маму…
Его фраза утонула в таком отчаянном всхлипе, что девушка не удержалась и обняла мальчика. Тот не стал сопротивляться, и Алиенора принялась мягко его покачивать.
– Почему ты сидишь здесь один? Тебе некуда идти?
– Нет. Мой папа – злой. Он убил маму.
Алиенора смолкла. Так, значит, жестокость Душ перешла все мыслимые границы? Девушка положила голову Диклана себе на грудь. Да она скорее сквозь землю провалится, чем позволит этому ребенку провести хотя бы еще одну ночь в этих зловонных трущобах. Приняв решение, Алиенора прошептала его имя, и беззащитный ребенок вновь посмотрел на нее.
– Мне нужно идти, – сказала она.
Ручки крепко вцепились в ее одежду.
– Но я вернусь за тобой, – поспешно добавила девушка, заметив отразившуюся на лице ребенка панику. – Жди меня здесь, а при малейшем шуме прячься за бочку, хорошо?
– Ты вернешься?
– Да.
– Обещаешь?
Алиенора знала, что данное ребенку обещание нерушимо и свято. Тем лучше, ведь она и так всегда держала свое слово.
– Конечно.
Перепачканные ручки наконец разжались и вернули девушке свободу. Мальчик нырнул в тень бочки, не сводя с Алиеноры глаз. Тогда девушка вновь оседлала коня и поскакала прочь. Полный надежды взгляд мальчика буравил ее спину, пока она не скрылась за поворотом.
