Глава I
Яд для черной богини
Синий и Зеленый дружно кивнули. Последняя битва состоится.
Я поднялся. Быстрым движением окунул руку в карман и, вынув, протянул ее Элен. На ладони лежала пилюля с ядом.
Мадам Бюлов удивленно приподняла бровь. Свет единственной свечи озарил на лице неподдельное удивление, руки дрогнули – серебряная вилка со звоном стукнулась о фарфор.
– Что это, Емельян Михайлович?
Я молчал, настойчиво протягивая ладонь, слова, как назло, застряли в глотке.
– Месье Герши? – отозвался Иноземцев из темноты с другого конца стола.
Что это был за странный голос! Я никак не мог привыкнуть к этому звуку. Металлический, дребезжащий, не живой, не человеческий голос, словно кто-то говорил в пустую консервную банку, скрежетал железом по стеклу, словно это была плохая запись на фонограф Эдисона, которую нарочито растягивают и видоизменяют. По его звучанию не было понятно, кому он принадлежит – человеку ли, механизму. И даже мягкое звучание французского, на котором доктор предпочитал говорить, не спасало.
Тревога его придала мне уверенности – прикованный к стулу в своем неизменно погруженном во тьму углу длинного обеденного стола, лишенный возможности участия в общем действе, он казался теперь жалким и беспомощным. С тех пор как появился на пороге этого дома, я ни разу не видел его лица, но что-то мне подсказывало – сейчас оно искажено ужасом.
Кроме него и Элен, в столовой никого не было. Но я знал, что за нами, возможно, наблюдают незримые стражи – преданные куклы доктора, и обвел темноту комнаты взглядом в поисках оружия. Если не удастся пустить в дело яд, то один точный удар решит мой ставший бесконечным вопрос. Сегодня или никогда. Я вдруг ощутил прилив небывалого умиротворения. О, неужели наконец-то моя душа будет свободна…
– Это яд, мадам, – любезно объяснил я. Я старался быть любезным. Я не убийца, я не негодяй. Они должны были это знать. Я лишь явился исполнить свой долг.
– Что-что? – с недоверием хохотнула Элен.
– Это яд, мадам. Я должен был сразу сказать вам о цели своего визита. Я прибыл в Нью-Йорк убить вас.
– Герши! – вновь выкрикнул Иноземцев из темноты. – Что ты, черт возьми, мелешь?
– Это истинная правда, доктор.
– Это месть? Месть спустя семнадцать лет? Ты все еще держишь обиду? – продолжал дрожать от трусливого беспокойства этот металлический голос. Еще одна фраза, сказанная с надрывом, и он в очередной раз изойдет кашлем и лишится своих искусственных голосовых связок. Мне не было его жаль.
– Нет, доктор, это вовсе не обида и не месть. Но мне придется убить вашу супругу, потому как она не та, за кого себя выдает.
Элен прыснула.
– Вы вдруг вспомнили Тею-Ра? – расхохоталась она.
– Почти. Но боюсь, вы даже не Тея-Ра. Вы – Черная! Черная богиня Кали! Черная Шридеви.
Когда я поведал чете Иноземцевых о Кали, те разом издали облегченное восклицание. Оказалось, разговаривая сам с собой, я не раз называл имя черной богини вслух, но, о удача, никто не связывал божество с именем мадам Бюлов. И Иноземцев вдруг как-то даже успокоился. Откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
– Вот видите, Герши, а говорили, ничего с собою не привезли из Тибета.
Меня ввергло в недоумение холодное спокойствие доктора, будто буря миновала, будто они больше не видели во мне никакой опасности. На короткое мгновение я опешил, а следом вознегодовал, как всякий маньяк, тщательно готовящий преступление, но который вместо предполагаемого триумфа просто сел в лужу.
– Я открыл ваше инкогнито, Элен Бюлов! Вам придется вернуться в небытие. Сегодня последний вечер Кали-юги, – вскричал я почти обиженно.
– Послушайте, Герши. Вы не в себе, – кротко начал доктор. Я видел, как в темноте соединились кончики его упакованных в перчатки пальцев; он вновь почувствовал свое превосходство. – Вы больны. Возможно, даже серьезно. Одержимость – одно из состояний деменции. И я могу предложить вам лечение. Я могу помочь вам выпутаться из сотворенных вами лабиринтов…
