Он наблюдал за мной уже полчаса.
Мужчина лет сорока-пятидесяти, с густыми неестественно белыми
волосами, какие я видела только на рекламных роликах, со стильной
окладистой бородой и усами. С пронзительно голубыми глазами – такие
бывают только в кино. Он сильно выделялся из толпы и гораздо больше
напоминал мне о приближении Нового года, чем все украшения в кафе.
Хотя хозяйка честно старалась.
Гирлянды весело перемигивались возле окон. Мишура была даже на
нас, официантах. Зеленая по-дизайнерски украшенная ель привлекала
всеобщие взгляды огромными красными шарами и бутафорскими подарками
под раскидистыми ветвями.
Раз двадцать за смену я слышала восхищенные шепотки: «Ах, как
сверкают стеклянные шары на полках, как натурально выглядят фигурки
оленей, словно настоящие!».
Мне же хотелось выть, а не радоваться. Сколько смен подряд можно
слушать рождественские песни без вреда для психики?!
Погода стремлений хозяйки к праздничному настроению тоже не
поддерживала. Половина декабря уже прошла, а за окном не было и
намека на сугробы. Снег если и падал, то тут же таял, и его следы
посетители дружно несли в нашу небольшую кафешку. Постоянные
пробежки за шваброй жизнерадостности не прибавляли.
– Приходите еще, – старательно растягивала я губы в
доброжелательной улыбке. Искренне надеюсь, что это был не
оскал.
Посетителей было много. Но такие, как седовласый мужчина, или
ушедшая пара с трехлетним ребенком, запоминались надолго, после
чего долго обсуждались в кулуарах.
И если этот хипстерский Дед Мороз просто нервировал своим
взглядом, то непоседливого беловолосого ангелочка хотелось связать
мишурой, которую он пытался стащить с дизайнерской ели. Если бы у
него это получилось, меня бы убила хозяйка. Если бы он уронил
дерево на себя – убили бы родители, которые, игнорируя чадо,
попивали Флэт Уайт и что-то увлеченно обсуждали. Ну правда, зачем
следить за ребенком?!
Не удивлюсь, если за прошедший час у меня развилось косоглазие.
С десяток раз я прерывалась, принимая заказ, и неслась спасать дите
от заваливающейся ели или от накренившейся горки бутафорских
подарков.
Молоденькая мать кивала в знак благодарности, сажала ребенка на
колени, не отвлекаясь от беседы, и делала забавный жест рукой,
заставляя меня задуматься о собственной меркантильности.
Деньги, конечно, цветные фантики, ради которых не стоит
прогибаться под окружающих, возомнивших о себе незнамо что… Но вот
хозяйка моей квартиры их, по странному стечению обстоятельств,
очень любила. Странная женщина.
Сжав зубы так, что невольно задумывалась и о меркантильных
стоматологах, я улыбалась и уходила. Подработка нужна была кровь из
носу, раз я такая неудачница.
Старалась я не зря. Чаевые, в размере билета на автобус до дома,
они оставили. Спасибо им огромное.
– А вы терпелива, Женя, – раздалось из-за спины, отчего я чуть
не подпрыгнула.
Позади стоял тот самый беловолосый, с интересом разглядывая
меня.
– Благодарю, – судорожно вспоминая, когда успела представиться,
отозвалась я.
Насмешливый взгляд, кинутый на кармашек блузки, к которому
крепился бейджик, открыл эту страшную тайну.
– Вы хотите сделать заказ? – взяла я себя в руки,
профессионально улыбнувшись. Денежки, сами себя не заработают.
Мужчина довольно хмыкнул.
– Пока нет. Знаете, Женя, очень хотелось бы понять, отчего вы
такая грустная. Наблюдаю за вами, но никак не могу разобраться.
Моя улыбка стала еще шире.
Он же не рассчитывает, что я начну внезапно вываливать на него
свои проблемы? Как меня кинули с работы, когда должны были
перевести с должности стажера в штат. Как осталась без денег перед
Новым годом, и пришлось вспоминать студенческие времена,
возвращаясь к должности официанта. Как, в конце концов, совершенно
не складывается празднование в этом году, так как все
друзья-знакомые после окончания универа решили, что работа и
появившиеся возлюбленные – важнее…
