– Согласна ли ты… – священник замялся, кинув взгляд на моих
конвоиров, но те имени узнать не удосужились и могли только
пожимать плечами, неловко обмениваясь взглядами.
Священник озадаченно посмотрел на моего предполагаемого жениха,
но тот весело оскалился и предложил узнать имя напрямую. Пришлось
продолжать, как есть.
– Кхм, согласна ли ты, дева, выйти замуж за этого достойного
мужа?
С именем «мужа» у священника тоже имелись проблемы, но в этот
раз он даже спрашивать не стал.
Рука, зажимающая мне рот, отстранилась, а над ухом
прошептали:
– Давай, как репетировали!
– Нет! В сотый раз повторяю: нет! – рыкнула я, попытавшись пнуть
стоящего позади меня мужика, но тот ловко увернулся.
Натренировался, зараза.
«Жених», которому рот и не думали закрывать, показательно тяжко
вздохнул.
– Прекраснейшая, ты разбиваешь мне сердце!
Хотелось спросить, где он прекраснейшую увидел, и показательно
убрать остатки соломы из волос, но рот мне вновь закрыли дурно
пахнувшей лапищей. А руки были связаны еще с момента, как я
попыталась вывернуться из «объятий» держащего меня здоровяка.
«Женишок» в этот момент с интересом наблюдал за моим недолгим
побегом, никак не собираясь мне в этом помогать, а потом сам
предложил связать, чтобы каждый раз за мной не бегать.
Правда он предложил меня стреножить… Что я ему обязательно еще
припомню.
– Чужаки, -- сурово прервал наши переглядывания староста. – Так
мы ни к чему не придем. Разврат в сарае был?
Я протестующе замычала, но меня величественно
проигнорировали.
Правильно, зачем ему я, когда за меня могут ответить любители
насильственных свадеб (или просто развлечений?).
– Был, – на перебой закричали сопровождающие нас жители.
– В моей деревне такому не место, -- важно сообщил он, будто не
его брата (родного или двоюродного) мы еще недавно застали на
сеновале. -- Раз вы настолько поглощены друг другом, что не в силах
сдерживать свои греховные порывы – мы поможем вам заключить брачный
союз и будем свидетелями. Так что соглашайтесь и можете продолжать
предаваться разврату… А мы вам даже лавку на эту ночь
предоставим.
Деревенские поддержали слова старосты криками, а я протестующим
мычанием. Один только «жених» молчал, переводя насмешливый взгляд
со старосты на его односельчан.
Я зло повернулась к «жениху» и топнула, привлекая внимание.
Ну давай же, скажи им хоть что-то!
Йен мой взгляд поймал и, видимо поняв, что для него жизнь после
свадьбы (если она сейчас состоится по его вине) я превращу в ад,
понятливо кивнул, сделав знак, что со всем разберется…
Да, лучше бы он молчал! Что за ерунду он начал нести?!
– Признаю, я виноват! – кивнул этот паяц и даже шаркнул ножкой.
– Только сегодня я сделал ей предложение, а моя невестушка слишком
красива, чтобы хоть разок ее не обнять... Да, я показал плохой
пример вашим жителям, о чем бесконечно сожалею, – он развел руками
(конечно, он-то идти сразу согласился, не сопротивлялся. Вот его
связывать и не стали). – Но я обещал ей обвенчаться в главном
городском храме… Как вы знаете, это весьма престижно, пусть и
пришлось бы нам ждать очереди полгода, а то и весь год… Да и,
признаться честно, я еще даже не спросил разрешение на брак у отца
невесты…
Последнее он сказал заговорщицким шепотом, да еще и подмигнул,
но мужики, окружающие нас, понятливо захмыкали.
Любители неожиданных свадеб, а их тут собралась почти целая
деревня, начали перешептываться. Одни говорили, что спросить отца –
это святое. Вторые жалели или смеялись надо мной, говоря, что такая
дурында поверила россказням хлыща о замужестве и позволила себя
затащить на сеновал. И они напрочь игнорировали то, что именно
староста выделил нам сеновал под спальное место!
