Из распахнутой пасти пахло мертвечиной и гнилью.
Тэсса попыталась задержать дыхание, но тут на нее хлынул поток
воды, и в горле забурлило, а легкие вспыхнули огнем.
Задыхаясь, она быстро открыла глаза.
Утро.
Понадобилось несколько секунд, чтобы понять, где она
находится.
Вытянув руку, Тэсса нажала на кнопку кофемашины, которая стояла
на прикроватной тумбочке, и выдохнула.
С каждым днем просыпаться все тяжелее.
Кофемашина уютно бурчала, шторы были распахнуты, и
жизнерадостные солнечные зайчики плясали на полу.
Еще один летний день в Корнуолле.
В этом году жарило так, как будто солнце забыло, что тут у них
умеренный климат.
Тэсса сбросила на пол перекрученные простыни, села на кровати,
дотянулась до чашки и сделала большой глоток кофе. Фанни считала
кофемашину в спальне странной причудой, Тэсса же не видела другого
способа получить кофе в постель.
Теперь можно было вставать.
Несколько шагов — и вот перед ней раскинулось Кельтское море
(всего лишь Бристольский залив, не забывала напоминать Фанни) во
всей своей первозданной красе. Дом стоял на высоком холме, и вид из
окна был, пожалуй, единственной причиной, почему Тэсса выбрала
реабилитацию именно здесь.
Сегодня море казалось тихим и умиротворенным, но Тэсса не
купилась на это. О, она знала, на что оно способно.
Чистое небо разрезала стремительная черная точка — аэродром
Лендс-Энд повез первую партию туристов к островам Силли.
Конец земли, за которым только вода и немножечко суши.
Тэссе нравилось думать, что мир заканчивается Кельтским морем, а
дальше нет ничего, кроме волн и неба.
Набрав полную грудь влажного свежего воздуха, она перешла к
другому окну, откуда все кладбище было как на ладони.
Так и есть: бедолага Малкольм снова разлагался под яркими
лучами, покорно оставаясь в неподвижности на собственной могиле.
Его бестолковая вдова Вероника опять не удосужилась отправить его
под землю.
Невыносимая женщина.
Допив кофе, Тэсса сунула ноги в кроссовки и поспешила вниз. Она
позже почистит зубы и умоется — чем дольше Малкольм останется на
солнце, тем сильнее испортится. Трупный запах — вовсе не то, что
хочется получить до завтрака.
Тэсса всегда спала одетой, старая привычка быть готовой к любым
неожиданностям. В спортивных штанах и растянутой майке она вышла в
сад и позволила себе насладиться остатками утренней свежести.
Миновав высокие заросли травы, где чахлые петунии робко пытались
бороться за жизнь с сорняками и явно проигрывали эту битву, Тэсса
обогнула дом и направилась по узкой тропинке, которую ей удалось
отстоять у бурной растительности, к кладбищу.
Возле небольшой двухэтажной гостиницы для скорбящих
родственников и близких стоял незнакомый ободранный пикап.
Похорон не было уже несколько месяцев, и Тэсса никого не ждала.
Обычно те, кто собирался навестить усопших, писали ей на
электронку, предупреждая о своих намерениях. Не больно-то вежливо
сваливаться на людей как снег на голову, раздраженно подумала
Тэсса.
Дверь пикапа распахнулась, и оттуда вывалилась массивная фигура.
Мужчина в темной толстовке с капюшоном — будто он находился в
злачном районе Лондона, а не на приличном деревенском кладбище.
Приблизившись, Тэсса разглядела довольно зверскую физиономию:
перебитый нос, щетина, парочка старых шрамов на левой щеке и
злобный взгляд близко посаженных глаз.
Вздохнув, она изобразила вежливую доброжелательность. Это было
прописано в должностных обязанностях — ее предшественник, Теренс
Уайт, не уставал цитировать выдержки из этого документа. Возможно,
только ради того, чтобы изводить Тэссу, он и стал призраком.
— Доброе утро. Меня зовут Тэсса, и я смотритель этого кладбища,
— получилось вполне бодро и приветливо, однако впечатления не
произвело.
