Совсем не важно, как я сюда попала. Важно то, что я не могу отсюда выбраться…
Мы прибыли на остров ночью, и корабль не смог подойти близко к берегу. Поэтому нам пришлось добираться до него на лодке – мне и трём мужчинам, которые встретили меня.
В кромешной темноте маленькое деревянное судно медленно двигалось под звуки ветра и плеска весел о воду. Луна была скрыта за тучами, а редкие бледные звёзды на небе не могли рассеять ночной мрак. Холодный ветер и брызги волн, которые постепенно заливали лодку, привели меня в чувство, и я почти избавилась от усталости после долгого пути на этот далёкий остров.
Страх, который сковывал меня на протяжении всего пути, уже ослаб. Остались только ощущение безысходности, пронизывающий холод и тоска от осознания, что мне больше не удастся побывать в родных сердцу местах и провести время с близкими.
Рядом со мной сидел сгорбленный старик со стеклянным фонарём в руке, внутри которого плясал слабый огонёк. Двое крепких мужчин умело управляли веслами, заняв места по краям лодки. Они были укутаны в тёмные дождевые плащи, в то время как мне приходилось бороться с нарастающей дрожью, которая овладела моим измотанным телом из-за прилипающего холодного и мокрого платья. Свет от фонаря был очень тусклым, и я не могла рассмотреть лица моих сопровождающих.
В пути все хранили молчание. Когда старая деревянная лодка уткнулась в берег, один из мужчин схватил меня за руку и потянул наружу. Я, спотыкаясь, вывалилась за борт, и мои босые ноги коснулись холодного мокрого песка.
Не отпуская моей руки, мужчина, продолжая молчать, подталкивал меня к замку, возвышавшемуся на вершине острова. Даже сквозь ночную темноту его очертания были отчетливо видны на фоне черного неба.
Грубые руки мужчины крепко сжимали мое запястье. Как же мне хотелось дать отпор, оттолкнуть его, закричать! Но данное мной обещание быть покорной в сложившихся обстоятельствах остановило меня.
Мы торопливо поднимались по узкой, каменистой, извилистой дорожке, ведущей на вершину холма. Старик шел впереди и освещал путь фонарем. Однако этот фонарь был бесполезен – казалось, что мои сопровождающие и без него прекрасно ориентируются в темноте.
После долгого пути и холодных волн, которые превратили мою одежду в мокрые тряпки, у меня почти не осталось сил. Подол платья сковывал движения, отчего ноги путались сами собой, а пальцы с болью врезались в торчащие камни, которыми была выложена тропа.
Я покорно следовала за мужчинами, ощущая, что если не удержусь на этой неровной дороге, то упаду, и подняться у меня уже не будет сил. Глубоко вздохнув, я сжала замёрзшие пальцы в кулак и заставила себя продолжить путь, превозмогая невыносимую боль от ударов босых ног о скользкие камни.
С самого детства я была воспитана так, чтобы не сдаваться и подавлять любые проявления слабости. В моей голове звучал голос отца: «Я так горжусь тобой, моя девочка, ты сильная, ты всегда со всем справляешься. Любая рана заживёт, и не останется даже воспоминания о боли». Как будто он знал, что может ждать меня в будущем, когда брал меня с собой в походы, учил ездить верхом и обращаться с оружием.
Воспоминания о близких всегда придают мне сил. Думая о нём, я даже на мгновение смогла подавить ноющую боль в теле.
Во время подъёма казалось, что замок удаляется, в то время как мы пытаемся приблизиться к нему. Ветер с силой сбивал меня с ног, а камни продолжали больно впиваться в стопы. Ноги то и дело скользили. Крупный мужчина, идущий рядом, всё подталкивал меня в спину своей здоровенной рукой, а второй сжимал моё запястье так сильно, что, казалось, тонкая кость переломится от давления. Но даже если бы я могла вырваться из его стальной хватки, сил на побег у меня явно не осталось.
