- Наташа?
Я подняла глаза на секретаря,
которая вошла в мой кабинет очень тихо. Без предупреждения, без
стука.
Возможно, я слишком глубоко
погрузилась в мысли, раз не услышала даже её шагов.
- Как вы, Кристина Дмитриевна? Не
думала, что вы сразу выйдете на работу.
Ее тон был лишен всякого участия.
Мне показалась, она была напряжена, даже зла.
Я потерла лоб, моргнула.
Наташа улыбнулась мне, как
обычно.
Черт, я совсем схожу с ума.
- А что мне остаётся? - сказала я,
пожав плечами. - Дела сами собой не рассосутся. Ты что-то
хотела?
Наташа переступила с ноги на ногу и
вздернула нос.
- Хотела сказать, что скоро вам не
придётся столько работать, Кристина Дмитриевна.
Я усмехнулась.
- Вряд ли. Я не найду замену
Степану.
Наташа прищурилась, и теперь я была
уверена, что она злится. Только на кого?
- Замену Степану нельзя найти, но я
с удовольствием заменю вас.
Я замерла не веря своим ушам.
- Что ты такое говоришь, Наташа?
- Что слышала, - смелее и громче
продолжила Наташа, переходя на «ты». - Нужно было пройти через ад,
чтобы сказать тебе все в лицо.
- Что сказать?
- Это все теперь мое,
Кристиночка.
Наташа развела руками, как злодей из
фильма. Она вряд ли имела в виду завоевание мира. Скорее всего -
галерею.
- Вернее, наше, - поправилась
Наташа. - Галерея перейдёт по наследству мне и моим сыновьям.
Я чуть не рассмеялась ей в лицо.
Сдержалась только, чтобы не провоцировать. Мало ли какие шарики
заехали за ролики у секретаря моего покойного мужа. Он с ней
работал, а не я. Черт знает, что она за человек.
Зато Наташа не постеснялась перейти
к оскорблениям.
- Очнись, курица. Ты до сих пор не
поняла? Степа жил со мной. У нас двое детей. Он не разводился с
тобой из жалости. Держал тебя тут как наемного работника. Но по
завещанию все достанется его настоящей семье. И дом, и галерея, и
деньги, и картины. Поняла меня, дура?
- Наташ, ты здорова?
Я не верила ни одному её слову.
Какая семья? Какие дети? Что за бред?
- Я здорова, а ты подумай, где
будешь работать. Я тебя тут терпеть не собираюсь за такие деньги. Я
не Степа. У меня не такое большое и доброе сердце.
Наташа бросила мне на стол
листок.
- Вот, по собственному. Увидимся на
оглашении завещания. Хотя, - она скривила губы, - может, тебя туда
и не позовут. Не удивлюсь, если он тебе ни копейки не оставил.
Я схватила её заявление, как
утопающий соломинку. Но ничего спасительного не нашла. От шока я
смогла только крикнуть в спину бывшей секретарши:
- Наташа, как ты можешь? Я только
вчера похоронила мужа.
Она развернулась и широкими шагами
пересекла кабинет до моего стола.
- Как я могу? - Наташа хлопнула
ладонями по столешнице. - А вот так и могу, Кристиночка Дмитриевна.
Включи голову и прими уже: не ты, а я вчера мужа хоронила. Меня он
любил, а тебя терпел. Я ради Степы не стала тебе говорить до
похорон. Он бы не хотел скандала. Наши дети с ним даже не
попрощались. Так что не смей мне ничего говорить.
Наташа орала на меня через стол,
брызгая слюнями.
- Это моего мужчину вчера закопали,
а я не могла даже коснуться его на прощание. Все сраные
соболезнования получила ты! Ты, сука, которая его не любила!
Которая и слезинки не проронила!
Я думала, она вцепится мне в горло.
Наташа скалилась и рычала, как хищница. Я инстинктивно закрыла шею
ладонью и приготовилась защищаться от её слепой ярости и
отчаяния.
Но она так же внезапно расплакалась,
как взбесилась.
- Ты и сейчас холодная,
невозмутимая, - всхлипнула Наташа. - Он изменял тебе. Я собиралась
сделать аборт, но Степа запретил. Он хотел от меня детей. Обоих.
Хотел, Кристина, слышишь?
Я молчала, запрещая себе кусать
губы. Мне казалось, что любую мою слабость Наташа воспримет как
сигнал к убийству.
- Ты слышала, что я сказала? -
заорала она. - Я спала со Стёпой. Я жила с ним. У нас дети,
Кристина! Ничего не скажешь на это?
