– Еще раз – ты вот прямо вообще ничего не видел?
– То есть абсолютно, – ответил я сидящему напротив меня мужчине и даже развел руки в стороны, как бы говоря: «Ну, вот так вот, ничего не поделаешь». – Кроме трупов, естественно. Так их не захочешь, а разглядишь.
– И не слышал? Конкретно вот эта гражданка ничего тебе сообщить не успела? – настырно уточнил собеседник, мотнув подбородком в сторону мертвой женщины, приколотой копьем к стене.
– Представь себе! – уже чуть более раздраженно произнес я. – Если честно – ты сам сколько бы протянул с лезвием под сердцем, да еще таким широким? Минуту? Две? И много бы успел сказать, даже представься такая возможность?
– Паш, по факту он прав, – неожиданно заступился за меня напарник настырного представителя власти, который до того в разговоре особо не участвовал. – Ты же сам видишь – удар профи наносил, после такого не выживают.
Скажу честно – вот чего не ожидал, так это того, что сюда, в дом, принадлежащий общине ворожей, ни с того ни с сего нагрянет парочка сотрудников отдела 15-К, которому, как известно, всегда есть дело до всего. И ведь что обидно, они прямо в дверях меня прихватили, еще бы пара минут – и все, разминулись бы мы с ними, как в море корабли. Но – не случилось.
А самое неприятное то, что одним из двух оперативников оказался Павел Михеев, с которым я… Как бы так сказать-то… Не ладим мы, короче. Вернее – это конкретно он меня недолюбливает, причем понятия не имею за что. Дорогу этому господину я сроду не переходил, в спину ему не стрелял, женщину не отбивал, денег в долг безвозвратно не брал, взятку не предлагал, потому причины данной неприязни мне абсолютно непонятны. И ведь не выяснишь их никак. Ну не спрашивать же мне у него напрямую: «Мужик, чего я тебе плохого сделал?» – верно? Это будет очень странно выглядеть. Да и ответа не последует, скорее всего.
Нет, утверждать, что он мне сует палки в колеса, конечно, нельзя. Сотрудников отдела можно обвинять в чем угодно – в чрезмерной жесткости там, где можно без нее обойтись, в повышенной хитровыдуманности, в периодическом нежелании идти на разумные компромиссы, но две вещи им точно нельзя предъявить, а именно – мздоимство и предвзятость. Ну да, знаю, подобное утверждение может кому-то показаться смешным и неправдоподобным, но это на самом деле так. Никто не может сказать, что люди с Сухаревки (а именно там с давних времен расположено здание, в котором разместился отдел) кого-то наказали за чужие грехи или за барашка в бумажке прикрыли на что-то глаза. Ни раньше, ни сейчас такого не случалось, за что, собственно, эту братию все, кто обитает в сумерках, уважают. Не любят, называют «гончими» и «вражинами», избегают с ними лишних встреч, но, повторюсь, уважают.
– Коля, так господин Чарушин вроде тоже не дилетант – заметил Михеев – И удар у него поставлен хорошо. Видел, помню.
– Ну-ну-ну, – поморщился я. – Не надо на меня вешать всех собак. Тела уже холодные, то есть их убили не прямо вот-вот, а куда раньше. Я же сюда заявился незадолго до вашего прихода, меня видела куча местных жителей на улицах СНТ, плюс зафиксировали камеры на шоссе. Имеется в виду машина, в которой я был.
А вот тут прокололся. Зря про машину упомянул, они за нее могут зацепиться. Одних местных жителей как свидетелей вполне хватило бы.
– Да не вешает на тебя никто никаких собак, Макс, – отмахнулся Николай. – Но и сбрасывать со счетов тот факт, что в том доме, где мы тебя застали, обнаружилось еще три трупа, тоже никак нельзя. Надо же разобраться, верно? Это ведь не шутки. Тем более если учитывать, что одна из покойных особа совсем не простая. Ты же знаешь, кто на стене висит, верно?
