26 декабря 2030 года
Был второй день Рождества. Стэн подключился. Если делать нечего и работы нет, то лучшего способа убить время, по его мнению, трудно придумать.., не считая наркотиков, конечно, но с наркотиками Стэн завязал – поскольку желал себе добра, так он всем говорил. Твист-бокс использовал чувственное восприятие, особым образом искажал его и передавал прямо в подкорку мозга. Чистейший компьютерный кайф, без всяких соматических последствий. Можно смотреть в окно и это почти интересно. Двухместные жуки оставляют за собой разноцветный спиральный след, а прохожие похожи на клоунов. Очень может быть, что вон тот, последний, плотти. Эти бопперы ни за что не желают сдаваться. Его время утекало минута за минутой, то медленнее, то быстрее.
Вызов виззи загудел где-то в промежутке между до и после. Стэн с неохотой выключил твист-бокс и придавил большим пальцем кнопку монитора. На экране появилась голова худого желтокожего мужчины с поджатыми губами. Черты незнакомца были странно расплывчатыми.
– Добрый день, – проговорил мужчина. – Я – Макс Юкава. А вы – мистер Муни?
Без анестезирующей коррекции твист-бокса собственный офис казался Стэну невыносимо скучным. Он от души понадеялся на то, что у мистера Юкавы действительно серьезные проблемы.
– Да, я Стэн Муни. «Расследование и дознание Муни».
Чем могу быть полезен, мистер Юкава?
– Речь идет об исчезновении человека. Вы не могли бы подъехать в мой офис?
– Лады.
Изображение Юкавы вздрогнуло и из виззи-принта выполз листок пластика с координатами. Адрес Юкавы и код замка его апартаментов. Большим пальцем Стэн отключил монитор и уже через несколько минут был на улице.
Снаружи был плохой воздух, но он всегда был таким – зевотный, такое для него придумали словечко. На дворе шел 2030-й. Зевотный воздух и сибум – маслянистый секрет, выделяемый человеческой кожей. Зевотный воздух и сибум и безжалостный вакуум по ту сторону куполаааааа-ах. Воздушный купол – после вторжения люди накрыли Диски огромным куполом и дали городу новое имя – Эйнштейн. Как и старый добрый Сайгон превратился в Хошимин-Сити – по-прежнему хотелось все менять. Бопперов загнали под поверхность Луны, и те ушли, оставив после себя в Эйнштейне повсюду бомбы, взрывая их теперь по одной примерно раз в неделю – не слишком часто, чтобы заставить людей заниматься собой, но и не настолько редко, чтобы дать им расслабиться. Кроме того, нельзя было забывать и о плотти – о зомби с вживленными имплантами, которыми бопперы управляли на расстоянии. Оставалось только надеяться, что дальше дела не пойдут еще хуже.
Вот так – Муни стоял перед дорожкой путепровода, дожидаясь свободного сектора. Тот же самый тротуар, только движущийся и с креслами. Ему казалось, что он умирает. Действительно, ему казалось, что смерть его близка. Его тело было истерзано дурной химией, ему не дают покоя мучительные воспоминания, у него нет женщины рядом, он влачит жалкое существование.
– Не из-за чего печалиться, брат.
Это сказали за спиной. Стэн не сразу обернулся – прошла секунда, прежде чем он сообразил, что говорят с ним.
Запущенного вида парень, бродячий пес, да и только, по пояс голый, в линялых джинсах и с высветленным панковым гребнем. Волосы на выбритой по бокам голове парня были густо залачены и стояли высокими иглами, несколько специально оставленных длинных прядей спускалось по спине аж до самой задницы. Глядя на панка, Стэн почувствовал себя невыносимо старым. «Раньше я был другим, но сейчас я такой же пропащий». В руках панк держал несколько брошюр и смотрел на Стэна так, словно их разделяла решетка зоопарка.
– Спасибо, не надо, – ответил Стэн и отвернулся. – Я сейчас дождусь сек и уеду.
