Ох…
Вот ведь Пекло!
И чего тебе неймется?
Ну, хорошо, коли так интересно, я расскажу, как стал котом Чернышом.
Учти, с тех пор прошло, дайте Боги памяти, почти тысяча лет! Всё случилось задолго до всей этой жуткой котовасии у Города Звёзд. Едва ли я помню все так, как оно было на самом деле. Но от художественного приукраса ещё никто не умер.
Наверное.
Итак, я родился в каком-то захолустье к северу от Богославля. Это тот город, который нынче зовется Небославлем. Вы люди неисправимы. Вам лишь бы кого-то славить. Богов, небеса, царя-батюшку, самогонку с бабами…
Тьфу, кот вас возьми.
Так вот. Мамаша разродилась нами под лачугой на окраине деревни. Нами – это мною и еще пятью такими же бестолковыми кошаками. Мы с братьями и сестрами были не шибко похожи друг на дружку. Шутка ли, у мамани была черная шерстка, как и у меня, а вот одна из моих сестер получилась белой. Да-да, все вопросы к отцу, сам знаю. Так вот только пойди-найди его. В деревне хватало похожих котов. Но не станешь же подбегать к каждому и спрашивать: «Вы мой папа?». Ответа не дождешься, а лапой по морде получишь. Как пить дать. Короче, папашу мы не видели. Да и не до него было.
Забавно, что я не помню названия деревушки. Малая родина все-таки. Зато никогда не забуду выгребную яму, что находилась в паре шагов от нашего убежища. Воняло – жуть. Особенно летом. Особенно в жару. Приправьте это мухами. Жирными. Мясистыми. Пронырливыми. Хотя я был не против их присутствия. Эти летучие сволочи стали моими первыми жертвами. Во мне сызмальства горел охотничий дух. Еще глаза разлепить не успел, а уже себя свирепым кабанчиком возомнил. Ходил-бродил, изучал деревню, шипел на дремлющих псин, таскал еду у простофиль. Много чего делал. Тяга к славе и сражениям была у меня в крови, как говорится.
Возможно, папаша был не так уж и безнадежен. Кот его знает.
К слову о выгребной яме. Та беленькая сестренка умудрилась свалиться туда. Ей было месяца три-четыре, когда все случилось. Мать наша, героиня сраная, походила по краю, помяукала, да и ушла по деревне таскаться. Я б хотел помочь, да куда там. Охотник охотником, но не был готов я еще к великим свершениям.
Благо, девка не потонула. Захаживал иногда к нам один дурачок, сынок свинопасовский. Ума у него было меньше, чем у моей сестрёнки. Зато детина такая вымахала, что хоть вместо пугала в полях выставляй его. Ни одна ворона не подлетит! Чучело, короче говоря, страшнее, чем моя жизнь. Хотя добрый он был, чертяка. Подкармливал нас. Вот и приперся аккурат в тот момент. Да и вытащил белую из ямы. Ну как белую. Бурую уже скорее. Но вытащил, да и забрал к себе домой. Я был рад. Одну девку пристроили, и то хорошо.
На этом, правда, везение для нашей котячьей семейки закончилось. Пришла осень. А с ней холода. Под домом, где мы жили, было тепло. Но не достаточно.
Страшное времечко, знаешь ли.
Мы спали прижавшись друг к другу, но все равно каждое утро я просыпался с онемевшими пятками. Зубы стучали и не сходились. Да и сходиться им не над чем было. Мать почти перестала приносить еду. Правда, к зиме она подыскала местечко в курятнике неподалеку. Соседство с кудахчущими наседками было тем еще наслаждением. Они не затыкались ни на минуту! Лиса их побери! Даже когда эти курицы засыпали, мне все равно мерещилось их квохтанье. Так мы прожили, пока мне не стукнуло месяцев семь.
Затем…
Мать-героиня ушла от нас.
В тот момент я понял, какой он, этот мир. И покинул уютный милый курятник, чтобы разведать этот самый мир.
Не спрашивай, чем я думал в тот момент. Я же просто кот, о чем я мог вообще думать? Ноги гнали вперед, в родную стихию, в леса, полные живности и дичи. Уж лучше сгинуть в борьбе, чем замерзнуть в курятнике, – так подсказывало мне сердце охотника.
