-Скажи, как мне поступить? – молодая женщина металась в комнате.
Ее глаза горели безумным пламенем. Долгое время ее загоняли в угол
и какая-то сила, уставшая терпеть унижения, готова была вырваться с
минуты на минуты.
Ее вопрос не был обращен ни к кому. Единственным собеседником было
Зеркало. Холодное, безразличное ко всему Зеркало. Иногда оно
отвечало пустыми или насмешливыми фразами, но большую часть времени
лишь с удовольствием наблюдала за метаниями пленницы.
Вот и сейчас женщина чувствовала на себе взгляд Зеркала, которое
лишь смотрело на нее и молчало. Наверняка уже доложило своему
хозяину о ее метаниях. Наверняка уже позлорадствовало.
Наверняка…
Женщина не могла усидеть на месте. Только она садилась в накрытое
серебряной нитью кресло, так тут же вскакивала, словно ужаленная и
ходила по комнате взад-вперед. Иногда она замирала, оглядывая
комнату блуждающим безумным взглядом, беззвучно шевелила губами и
снова мерила шагами комнату.
Сама комната, небольшая, но чисто убранная, не походила на темницу
в широком понимании. Здесь была удобная кровать, на которой
грудой набросаны были подушки и одеяла в шелковых чехлах, подле
кровати же стоял небольшой столик с гнутыми ножками, на котором
размещался серебряный поднос с фруктами, вчерашним ужином и кувшин
с прозрачной водой. Все столовые приборы, посуда были из тончайшего
хрусталя, по которому серебром проходили причудливые серебряные
узоры и вензеля, складывающиеся в фантастические изображения
деревьев, птиц и животных. Тут же, на подносе, примостился
маленький колокольчик. Ей стоило позвонить, и приставленная к ней
служанка появлялась, чтобы поменять блюда, принести ей новую одежду
или заменить белье. Но пленница не притрагивалась к колокольчику. У
нее было одно желание – исчезнуть отсюда. Почти не притрагивалась
она и к еде. Выбирала из изысканных блюд самое простое и ела
понемногу, чтобы поддержать силы. Зато воду пила. У здешней воды
было особенное свойство: она всегда оставалась прохладной и немного
отдавала какими-то приятными ароматами трав, смутно знакомыми
пленнице.
Еще здесь был туалетный столик из темного дерева, на котором и
располагалось Зеркало в серебряной оправе. Зеркало было почти в
полный человеческий рост. Когда Зеркало говорило, по его гладкой
поверхности проходила легкая рябь, и словно на мгновение появлялся
туман в его отражении.
По четырем углам комнаты расположились высокие канделябры, на
каждом горело по шесть свечей. В комнате не было окон, и пленница
не могла понимать уже, сколько она провела в заточении. Не могла
она и замечать, как меняют свечи. Они словно вечно горели. И пламя
от них было какое-то с темным отблеском.
Если не брать во внимание отсутствие окон в комнате, то здесь
вполне свободно. На полу лежал темный ковер, ступать по которому
было и мягко, и приятно. Тепло, изысканные кушанья и наряды…
Через каждые несколько часов (пленница не могла отследить),
открывалась дверь, и входил воин в полном обмундировании и
спрашивал, не желает ли пленница рассказать что-нибудь его хозяину.
Пленница отмалчивалась. Воин уходил ни с чем. Закрывалась дверь с
обратной стороны и женщина оставалась одна в метаниях.
Она предпочла бы темницу и пытки. И, может быть, даже казнь. Тогда
весть о ее страданиях дошла бы до Ордена Глубин. Тогда они были бы
уверены, что она не предавала их. А сейчас…выходило так, что ее
лишили даже мученического венца, поселили в такую же темницу
(только в комфортную), не пытали физически и, пленница была
уверена, позволили дать знать Ордену, что она живет в комнате,
питается изысканно и одевается в дорогие наряды. Для нее это было
хуже всего.
