Я не знаю, когда началась эта
космическая «дуэль». Если где-то на Земле остались учёные, они,
наверное, уже нашли ту точку на шкале времени, когда моя планета
начала свой путь в бесконечную зиму. Сегодня, когда за окном минус
сто двадцать, полумрак, и на крыльце кипят лужицы кислорода, я
вспоминаю…
Для меня это началось августовской
ночью в Полянах. Поляны — заброшенная деревушка на берегу одного из
небольших притоков Вороны в Тамбовской области. Здесь жили только
несколько стариков в пяти-шести дворах. В деревне давно не было
администрации, но сохранилось здание библиотеки и даже книги в
нём.
Поляны нашёл случайно Игорь, мой друг
детства, когда, проезжая лет десять назад по трассе, остановился
из-за поломки и отправился на поиски автомастерской. Ориентировался
он при этом на спутниковую карту в смартфоне, которая и привела его
к вечеру, уставшего, сюда, в Поляны. Автомастерская здесь,
действительно, была, если можно было назвать таковой гараж в одном
из дворов, где вечно пьяный Генка, считавшийся в деревне
автомехаником и образованным человеком, держал мотоцикл с люлькой
для поездок «в цивилизацию».
Генка согласился посмотреть Игореву
машину, на мотоцикле сгонял вдвоём с соседом на трассу, что-то там,
как он выразился, «наживил в нутре» и с грехом пополам пригнал
легковушку в свой двор. На ремонт взял неделю, и всю эту неделю
Игорь жил в доме одинокого деда, гулял по окрестностям, рыбачил на
речке и купался в озере неподалёку. Поляны так ему понравились, что
он договорился с Генкой, и тот за гроши продал ему стоявший на
берегу дом. Неизвестно, принадлежал ли тот ему, но Генка заверил,
что с домом «всё будет пучком» и, как позже выяснилось, не обманул.
В Пензе Игорь снял с карты необходимую наличность и на обратном
пути завёз деньги в Поляны.
С тех пор мы — я, Игорь и третий наш
приятель Сергей Иванович — каждый год катались сюда в отпуске
отдохнуть от городской суеты. В пятистах километрах от цивилизации
(а здесь не только интернета, но даже и радио толком не было)
удавалось отвлечься от суматошной работы вперемежку с политикой и,
вернувшись через месяц в столицу, почувствовать себя дикарями в
каменных джунглях.
В этом году, по стечению обстоятельств,
я стартанул в Поляны на неделю раньше друзей: Игорю пришлось
задержаться из-за внезапно привалившей работы, Сергей Иванович
уехал на похороны сослуживца, ну а я, чтобы не сидеть в одиночестве
в четырёх стенах московской квартиры, рванул в деревню один.
Недели, по нашим прикидкам, мне должно было хватить, чтобы привести
брошенный на год дом в жилое состояние.
Лето выдалось дождливым, холодные
пасмурные дни стояли полтора месяца, и на пути в Поляны дорогу
заливало так, что иногда впору было плыть на лодке, а не ехать на
авто. Грунтовка с трассы напоминала болото, несколько раз я
застревал в грязи, и только хорошие ходовые качества моей «Нивы»
помогли мне кое-как добраться до деревни.
Прибыв в Поляны, я обнаружил, что
население снова убыло: на погост отнесли тётку Марфу и обоих
братьев Крутилиных, которым, кажется, перевалило уже за сто лет. В
строю оставались Иван Васильевич, которого все величали дедом
Мазаем, похоже, за обладание лодкой, бодрая, несмотря на возраст,
бабка Таисия Прокофьевна и сравнительно молодой Степан Егорович —
шестидесятипятилетний крепко сбитый жилистый дядька, с которым мы и
скоротали первый вечер по моём прибытии. От него я узнал и о смерти
соседей, и о том, что Генка, наконец, «взялся за ум», бросил
лентяйничать и лоботрясничать и уехал весной в Пензу за лучшей
долей. Магазин, раньше открывавшийся раз в неделю, теперь работал
раз в месяц, когда Зойка, молодуха из райцентра в пятидесяти
километрах, приезжала сюда на разваленном «жигулёнке» с мешком
провизии и, матерясь, отпирала проржавевший замок таким же ржавым
ключом.
