Какая удивительная иерархия среди животных!
Человек рассматривает ее таким образом, в какой степени присвоил себе их качества.
Элиас Канетти, «Провинция человека»
В центре Германии, на северном склоне горы, под сенью буков и дубов находится зоопарк. Хотя зоопарк очень маленький, в нем, помимо обезьян, пруда с золотыми рыбками и вольеров для птиц, имеется даже медвежатник площадью около 150 м >2. Вокруг стоят скамейки для мужчин, коротающих здесь обеденный перерыв. Одни дразнят обезьян, другие наблюдают за парой молодых бурых медведей, которые, встав на задние лапы, пытаются двигаться по вольеру. Маленький зоопарк был построен по приказу Карла Коха[1], чтобы, как он пишет в официальном письме, «разнообразить досуг и развлечь» сотрудников и «продемонстрировать животных во всей их красе и своеобразии, понаблюдать за которыми в дикой природе и познакомиться ближе возможности обычно нет»[2].
Мужчины, построившие зоопарк, находятся совсем рядом, «за колючей проволокой», как называет Кох забор под напряжением высотой три метра и протяженностью три километра. За забором простирается широкий, идущий под уклон участок. Летом земля на нем пересыхает и пылит, зимой метут холодные ветры. Бесконечные ряды деревянных бараков жмутся вплотную друг к другу.
От «Зоологического сада Бухенвальда», как официально назывался маленький зоопарк, до одноименного концентрационного лагеря рукой подать. От крематория до медвежатника где-то 10, самое большее 15 шагов. «Проволока» между ними когда-то образовывала границу между Бухенвальдом узников и Бухенвальдом охранников, надзирателей и гражданских работников. Она была границей между человеком и зверем с одной стороны и «недочеловеком»[3] с другой. «Проволока» разделяла миры.
Сегодня мало что напоминает о зоопарке, сооруженном в 1938 году по приказу СС в качестве «места отдыха» прямо рядом с лагерем. В 1993 году мемориальный комплекс «Бухенвальд» начал работы по расчистке развалин. Некоторые несущие стены сохранились, в том числе стены медвежатника, долгие годы скрытого в густых зарослях и листве. Пресс-секретарь мемориала Рикола-Гуннар Люттгенау рассказывает: «Нам хотелось, чтобы зоопарк снова стал видимым». Это имело под собой прежде всего причины назидательного характера: «В голове не укладывается, как нацисты посещали со своими детьми зоопарк и смотрели на зверей, в то время как рядом гибли люди. Здесь начинаешь осознавать, что часть нормальной жизни, к которой относится зоопарк, может также быть частью мира, с которым у тебя вообще нет ничего общего».
Осматривая сегодня руины вольера, обходя низкую кирпичную кладку и обломки скалы, на которую залезали животные, все еще можно ощутить непосредственную близость прежней идиллии к концентрационному лагерю. Очевидно, зоопарк служил в некоем роде ширмой, которая, хотя ничего не скрывала, все же отгораживала зону надзирателей от лагеря заключенных. «Эсэсовцам неплохо удалось приукрасить место», – замечает Люттгенау.
До сих пор история лагерного зоопарка была крайне мало исследована, тем не менее о нем постоянно появляются упоминания как в исторических описаниях, так и в газетных статьях и записях бывших заключенных [4]. А в 2014 году драматург Йенс Рашке посвятил зоопарку детскую театральную пьесу под названием «Что разглядел носорог с другой стороны ограды» (Was das Nashorn sah, als es auf die andere Seite des Zauns schaute). Она отсылает к забавной истории, найденной в одном из свидетельств очевидцев
