Изабелла сидела у окна, разглядывая двор. День выдался тёплым, но к вечеру поднялся прохладный ветер. В доме Робера Бюро готовились к ужину: внизу хлопотала прислуга, а взрослые беседовали в большой зале.
Сегодня ожидали гостей.
Изабелла знала, что их приезд обсуждали заранее. Знала, что дядя Робер сначала удивился, но потом согласился их принять.
Во дворе послышался стук колёс.
Карета остановилась у крыльца. Экипаж был изящным, но без герба – скорее, подобный мог бы принадлежать купцу или богатому путешественнику.
Из него первым вышел высокий мужчина в тёмном плаще. Он осмотрелся с лёгкой улыбкой, будто изучая новое место.
Но внимание Изабеллы привлекла не он.
Вслед за ним из кареты вышла женщина.
Она двигалась мягко, плавно, но с какой-то особенной уверенностью. В её жестах не было суеты, но было спокойное, естественное чувство превосходства, которое ощущалось даже на расстоянии.
Изабелла невольно сжала в руках подол платья.
Она не могла объяснить, почему, но не могла отвести взгляда.
Женщина поднялась по ступеням, и вдруг её взгляд скользнул вверх – точно туда, где за занавеской пряталась Изабелла.
Они встретились глазами.
Изабелла почувствовала лёгкую дрожь, но не от страха. Скорее от… непонимания.
"Почему я чувствую, что знаю её?"
Женщина слегка улыбнулась.
– Ты, должно быть, Изабелла, – сказала она, и её голос оказался таким, каким Изабелла его ожидала.
Тёплый, но полный скрытого смысла.
Изабелла молча кивнула.
Она не понимала, что именно произошло, но чувствовала, что этот вечер она запомнит надолго.
Изабелла услышала, как внизу зашуршали платья и раздались голоса – слуги поспешили принять гостей. Через мгновение дверь в большую залу открылась, и Изабелла, всё ещё стоя у окна, увидела, как вошли новоприбывшие.
Дядя Робер поднялся навстречу гостям, лицо его оставалось дружелюбным, но в его взгляде мелькнула тень любопытства. Он поклонился женщине и её спутнику:
– Донна Анна, мессер Тагеретто, милости просим в наш дом.
– Вы слишком любезны, месье Бюро, – женщина ответила так, словно говорила не просто вежливые слова, а утверждала нечто неоспоримое.
Изабелла наблюдала, как Донна Анна двигалась по комнате, едва касаясь пола, – не то чтобы она плыла, но в её походке было что-то неуловимо грациозное, как у хищной кошки, которая знает, что всё вокруг принадлежит ей, но не считает нужным демонстрировать это.
Тагеретто же выглядел проще: он тепло улыбался, приветствуя хозяев, и легко вступил в разговор с дядей Робером, словно они были старыми знакомыми.
Изабелла знала, что должна спуститься к ужину – ей велели присутствовать, – но ноги сами несли её вниз не из-за долга, а из-за внутреннего желания понять, кто же эта женщина.
Когда она осторожно вошла в залу, Донна Анна повернула голову, и их взгляды снова встретились.
Теперь, при свете свечей, лицо женщины казалось ещё более необычным: его нельзя было назвать молодым, но и старым оно не было. Изабелла заметила странное чувство неизменности в её чертах, будто время само решило обойти её стороной.
– Вот и ты, дитя, – мягко сказала Донна Анна.
Изабелла подошла ближе, почти не дыша.
– Ты не боишься меня? – с лёгкой улыбкой спросила женщина, чуть склонив голову.
Изабелла хотела сказать, что боится. Или что чувствует что-то странное.
Но вместо этого слова сами сорвались с губ:
– Нет.
Донна Анна посмотрела на неё долгим взглядом, потом медленно протянула руку и коснулась её щеки.
– Верно, – тихо сказала она, словно что-то в этом ответе её удовлетворило.
Изабелла почувствовала, как по коже пробежал тёплый, лёгкий озноб.
Она не понимала, что именно только что произошло, но знала одно:
Эта женщина изменит её судьбу.
Изабель стояла в сумеречном свете у дверей дома, где прошли её самые важные годы. Париж медленно погружался в вечернюю тишину, и запах прелой листвы, смешанный с ароматами воска и пергамента, наполнял воздух.
