Джорджина Этередж в полугипнотическом состоянии не мигая смотрела на хрустальный графин с водой в центре инкрустированного столика, и от этого ее сияющие черные глаза казались особенно большими. Напротив нее сидел Роджер Брук. Он вытянул свои сильные красивые руки так, что модные кружевные манжеты открывали запястья, и держал в ладонях унизанные кольцами пальцы Джорджины, а она глубоким грудным голосом рассказывала о том, что сулит им будущее.
Джорджине исполнился двадцать один год, она отличалась яркой, поистине роскошной красотой. Черные волосы, уложенные небрежными локонами, ниспадали на крепкую шею и сияли тем блеском, какой говорит об отменном здоровье; безупречная кожа, на щеках румянец, высокий лоб, четко очерченный подбородок. Широкие рукава и подол платья из темно-красного бархата были оторочены соболем, а украшения, надетые ею с утра, были бы вполне уместны и на придворном приеме.
Роджер, выше шести футов ростом, был моложе ее на год с лишним. Узкие бедра, стройные икры, обтянутые белыми шелковыми чулками, широкие плечи, мускулистая спина и в довершение всего прекрасные, ослепительно белые зубы. В его облике не было и намека на женственность, если не считать глаз – темно-синих, с длинными загнутыми ресницами, – таким ресницам могла бы позавидовать любая женщина. Зачесанные назад каштановые волосы были стянуты на затылке. Лента вишневого цвета – в тон камзолу с высоким двойным воротником, обшитым золотым галуном. Из-под воротника виднелся кружевной шейный платок.
Джорджина и Роджер позавтракали в одиннадцать часов и сейчас сидели в будуаре загородного дома Джорджины в ожидании гостей, приглашенных на уик-энд.
То, что Джорджина увидела в графине с водой, было как-то туманно и совсем ей не нравилось. Роджера ожидал проигрыш в карты; ее самое – письмо от чужестранца, в котором она усматривала предательство; ей и Роджеру предстояло морское путешествие, но на разных кораблях, которые проплывут друг мимо друга ночью.
– Ах, Роджер! – воскликнула Джорджина после не долгого молчания. – Я вижу обручальное кольцо. Как странно! Вот уж никак не ожидала! Увы, увы! Оно исчезло, и я так и не поняла, кому из нас двоих оно пред назначено. Погоди, появилось что-то еще. Кажется, зал суда. Никакой связи с предыдущим. Я вижу судью в красной мантии, отороченной горностаем, и в пышном парике. Он рассматривает серьезное дело. Мы с тобой тоже там и очень боимся – беспокоимся друг о друге. Но кто из нас на скамье подсудимых, сказать не могу. Все расплывается… расплывается. Только что было лицо судьи, а теперь… теперь…
Внезапно Роджер почувствовал, как напряглись ее пальцы. В следующее мгновение она вырвала руки и испуганно закричала:
– О нет, нет! О Боже, этого не может быть! Я не верю!
Резким движением руки она смахнула графин со стола, и он разбился о ножку лакированного шкафчика, а вода выплеснулась на цветастый абиссинский ковер. Джорджина широко раскрыла глаза, и лицо ее исказила гримаса, сделавшая ее похожей на Медузу Горгону. Она застонала, всем телом подалась вперед и закрыла лицо руками. Роджер вскочил, быстро обогнул столик и положил руки на ее поникшие плечи.
– Джорджина! Дорогая! – вскричал он. – Что тебя так напугало? Что ты увидела, скажи мне ради Бога!
Она не отвечала, и он легонько потряс ее, а потом, отведя в сторону черные локоны, нежно поцеловал в шею.
