Её разбудили руны. Руны, которые выстояли в сумасшедшем взрыве. Руны, которые всего лишь оплавились, впитав в себя буйство стихии.
Она очнулась в этот момент. Вспомнила себя. Вспомнила прошлое. И тех, кто был рядом.
…Оказывается, служить Асгарду проще, когда не помнишь свою земную жизнь. Тогда нет ни страха, ни сомнения. Просто делаешь своё дело. А так…
Она могла видеть их. Тех, кого оставила. Тех, кого забыла, уходя по радужному мосту в Вальхаллу с убитым врагом. Точнее, с двумя – почему-то павший оборотень раздвоился. Человеческая часть ползла за ней со стенаниями, а волчья… Волчья шла рядом.
– Признала, да, волчара? Тьфу на тебя, зачем полезла?!
Волчара молчала и упорно шла рядом с валькирией.
– Что, у вас, как у нас – кто победил, тому и принадлежишь? – с пониманием протянула Сиггрид.
Волчара моргнула янтарными глазами.
– Ну и ладно.
Сияющие врата Асгарда отворились перед валькирией. Бог Хеймдалль вручил ей новое оружие.
И она всё забыла. А сейчас – оплавленные руны разбудили её, заставив подскочить в панике, совершенно не свойственной валькирии. И вспомнить.
Волк удивлённо посмотрел на хозяйку. А та, закусив губу, с остервенением рубила бревно.
Потому что валькирии не плачут. Они рубят.
…Когда вспоминаешь тех, кто живёт там, в Мидгарде, порубленное в щепу бревно становится необходимостью.
***
Серая тень на гобелене Магии и Крови. Напоминание о прошлом, которое вернулось в его настоящее.
«Какой красивый сын у Хелиуса Мореля. Вы замечали? Такой черноволосый, смуглый… Интересно, в кого бы?», – он знал, кто был источником этих слухов.
Это было некрасиво. Как и выходить в свет с чужой невестой – восемь лет назад.
Гобелен видел правду – но посмеивающееся общество питалось вкусными, слегка перчёными слухами. Оно усмехалось и шепталось, глядя на молодую чету Морель.
Радовало одно – источник слухов плохо следил за словами. Он был дерзок, резок, с ним была валькирия, он был опьянён своим внезапным успехом. Он мнил себя слишком сильным. Он был неаккуратен в действиях. Он неосмотрительно заходил на чужую территорию. Он ошибался – раз за разом, сам того не замечая.
Зато это замечал кое-кто другой. Он вёл свою партию долго и медленно. Одна фигура сдвигала другую, а та – третью. Круги расходились по воде. Камень опускался всё ниже на дно.
…Его разговорчивого врага ненавидели многие. Это было прекрасно. Хелиус умел влиять. Они пришли к нужному ему выводу. Арьени было решено наказать – раз и навсегда указав ему его место. Он поймёт – не дурак. Но не найдёт концов. А исполнителя убрать – не проблема. Револьвер с серебряными пулями в умелых руках решит эту досадную проблему.
…Арьени всё понял. Арьени окопался во Флоренции. Арьени больше не бывал в свете. Арьени замолчал.
Но на гобелене Магии и Крови была эта серая тень. Ей не место здесь. Она принадлежит Арьени, а не Морелям. Самое время очистить свой род от этого позора.
Магией ли, интригами или выстрелом – не важно.
***
…Её кинули вниз лицом на холодный бетонный пол. Что последует за этим – она понимала прекрасно. Кровь шумела в ушах. Мгновения. У неё были мгновения.
…Подтянуть руку к лицу. Зубами вскрыть перстень. Раскусить тёмно-коричневую капсулу и нырнуть во тьму.
Во тьму, где не больно.
Вот только вместо тьмы – белёсый мутный свет. Эстия огляделась. Изображение было смазанным и неясным. Туман обнимал со всех сторон. Вот он окрасился радужным переливчатым сиянием. И снова всё заволокло пушистыми одеялами облаков.
Ей было спокойно. Спокойно и безразлично. Сквозь толщу тумана стали слышаться приглушённые голоса. Она обернулась. Неподалёку смутно угадывались неясные очертания фигур. Белые, сероватые, как будто одетые в старую мешковину. Были и гораздо более тёмные.
