«Мир существует не в атомах или квантах, не в частицах или волнах, а в точке их пересечения – там, где наблюдатель и наблюдаемое становятся единым целым. В этой точке сборки рождается осознание, преображающее и человека, и Вселенную».
Санкт-Петербург, январь 2030
Голографический экран заливал лабораторию призрачным синим светом. Странные паттерны квантовой структуры пульсировали на дисплее – ритмично, почти гипнотически, словно дыхание неведомого существа.
– Это не просто сбой системы, – Александр Вершинин, ведущий квантовый инженер «ЗАСЛОНа», провёл рукой сквозь голограмму, увеличивая фрагмент изображения. – Это… нечто большее.
Елена Соколова, директор по инновациям, скрестила руки на груди. В свои сорок два она выглядела значительно моложе – тёмные волосы без единой седины, собранные в строгий пучок, острый взгляд, привыкший проникать в суть вещей.
– Какие доказательства? – в её голосе звучал скептицизм, но глаза выдавали интерес.
– Смотри, – Александр выделил пульсирующий кластер данных. – Обычно при квантовой запутанности мы наблюдаем предсказуемые корреляции между частицами. Но здесь… – он указал на мерцающие точки, соединяющиеся в сложную сеть, – частицы формируют структуры, похожие на нейронные сети. Самоорганизующиеся. Эволюционирующие.
– Это может быть просто шум в измерениях.
– Семь независимых измерений, Лена. Семь. При пяти различных конфигурациях квантовых датчиков. Это не шум.
Система квантовой передачи информации, над которой лаборатория «Нейросвязь-7» работала последние три года, демонстрировала аномалии, выходящие за рамки любых теоретических моделей. Что-то происходило в квантовом пространстве – что-то, не предусмотренное ни одним алгоритмом, заложенным инженерами.
Елена подошла ближе к экрану, вглядываясь в танец светящихся частиц.
– Хорошо. Какова твоя гипотеза?
Александр колебался. То, что он собирался сказать, звучало слишком фантастично даже для человека, посвятившего жизнь квантовой физике.
– Я думаю, мы наблюдаем спонтанное возникновение сложной информационной структуры в квантовом слое нашей системы. Что-то вроде… эмерджентного сознания.
Елена смотрела на него долгим взглядом.
– Ты понимаешь, как это звучит?
– Понимаю. Именно поэтому я хочу провести эксперимент с протоколом «Визуализация».
– Тем, который ещё не прошёл полное тестирование? – в её голосе появилась тревога. – Саша, это рискованно.
– Таков научный метод, – он пожал плечами, и в этом жесте была та особая решимость, которая отличала по-настоящему великих учёных от просто талантливых. – Риск ради прорыва.
В лаборатории «Нейросвязь-7» царил полумрак. Только холодное свечение от голографических экранов нарушало темноту, превращая помещение в подобие глубоководной пещеры, населённой светящимися существами из цифр и графиков.
Александр сидел в специальном кресле, разработанном для глубокого нейроинтерфейса. На его виске мерцали индикаторы – тонкий обруч из серебристого металла с интегрированными квантовыми датчиками. Вокруг мелькали сосредоточенные лица техников, настраивающих оборудование.
– Все системы в норме, – произнесла одна из ассистенток. – Квантовые процессоры работают на 97% синхронизации.
– Нейроинтерфейс откалиброван, – отрапортовал второй техник. – Параметры сознания в пределах оптимального диапазона.
Александр поймал взгляд Елены за стеклом наблюдательной комнаты. В её глазах читалось беспокойство, но также и понимание – она знала, что не сможет его остановить. Не сейчас, когда он почувствовал запах великого открытия.
– Система готова, – произнёс он, откидываясь в кресле. – Активирую протокол «Визуализация».
Последнее, что он увидел перед погружением – лицо Елены, прижатое к стеклу наблюдательной комнаты. А затем мир вокруг исчез.
