ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ:
Будет с текло... если вы очень впечатлительны. то лучше не
читать) Не надо потом в автора кидать тапками, если вдруг
что)
Нежнейшие кружева на рукавах – я
сама выбирала. Белый, ослепительно белый цвет. От него режет глаза.
Чистый. Он должен быть таким, ведь замуж меня выдают чистой. Такой
и должна быть дочь великого народа.
Девочки мечтают об этом дне. Девочки
из правильных семей живут эти днём, готовятся к нему всю жизни и в
тайне верят в неземную любовь.
Я девочка из правильной семьи, с
правильным воспитанием, с вдолбленными доктринами, практически
идеальная. Девочка, за которую не стыдно, девочка что будет
украшением любого дома. Девочка из плодовитой семьи, что тоже очень
важно. Девочку готовили быть идеальной женой. Девочка выросла и
смотрит на себя в зеркало с одной только мыслью…С мыслью о том, что
она ненавидит этот день, этот дом, эту чертову суку-жизнь за
несправедливость.
Отчаянно хочется сорвать с себя
платье традиционного покроя, снять украшения, смыть макияж,
развеять по ветру ненавистную фату, просто сдохнуть где-то чтобы
это закончилось здесь и сейчас.
Перестать улыбаться изображая
счастье и смущение до колик.
Нельзя…
- Ты такая красивая, - Маринет
поднимает на меня свои огромные карие глаза обнимая за ноги, - я
тоже хочу такое платье.
Присаживаюсь на корточки с трудом
балансируя – ноги как вата.
Заключаю сестрёнку в объятия.
Кудряшки падают на моё лицо и под практически явное шипение
визажиста, зарываюсь носом, чтобы вдохнуть. Вдохнуть запах свободы,
не обременённости, запах глубокого детства. Туда хочу, совсем ни
замуж.
Специально дышу как ёжик – кротко и
часто. Маринет смеётся и отклоняется, смотрит на меня счастливыми
глазами. Тоже улыбаюсь, ей нельзя не улыбаться. Самая младшая из
нас, самая любимая, поздние детки с ними всегда так. Крошка ещё,
так много ей пройти до моего статуса и позже тоже…. Надеюсь, ей
повезёт больше.
- У тебя прекрасное платье
принцессы.
Глажу обильные складки на синем
платье, сестра крутится, показывая себя пока я медленно встаю
- Неееет, у тебя лучше, такое же
хочу! – и снова прыгает на подол.
Улыбаюсь, смотря на то, как она
барахтается в ткани звонко смеясь. Звуки щелчков затвора от камер и
Маринет начинает позировать. Смешно и мило одновременно.
- Маринет! Так нельзя! Вставай! –
мама подхватывает её и снимает с платья.
Снова нельзя… Это слово преследует
меня всю жизнь.
Хотя, если быть честной, то
действительно было нельзя.
Нельзя было выбегать из комнаты,
нельзя было тайком пробираться к отцовскому кабинету и нельзя было
смотреть в щель от приоткрытой двери на мужчин, что пришли к отцу.
Нельзя было безумному сердцу замирать при виде мужчины, что
навсегда с кровью содрал мой покой, унося его из отчего дома
оставляя кровавые следы. Я уже тогда знала, что это будет
доставлять боль вместо нежности, крыльев за спиной, вместо всего
того, о чём так любят писать в романах.
Помню, как была счастлива, как
кружилась по комнате разметая полы сарафана на потеху младшим
сёстрам, подпрыгивала и хлопала в ладоши. Я была так счастлива,
расцеловала маму в щеки, обнимала Фахриду с Ниям и маленькой
Маринет. Боже, я парила.
Глупая! Какая же глупая была. Верила
в то, во что верить нельзя. Я просто не могу себе этого
позволить!!!
Но тогда…
- Доченька, что такое? – мама
захохотала, не веря глазам.
- Мамочка, - кинулась в ноги садясь
на пол, обнимая и кладя голову на колени матери, — это же были
сваты?
Мои глаза блестят, мама хмурится,
качая головой.
- Ох милая, нельзя так, ты же
знаешь.
Улыбаюсь не скрывая. Маме можно,
мама нас любит и всегда прикрывает глаза на шалости.
- Знаю! Знаю! Но мама, они?
- Они, - прикладывает палец к губам
и улыбается, словно это наш секрет.
