Вы думаете, отдых в Малой Азии – это лучшее, что может случиться с вами? Вам виднее. Однако…
Как-то в шесть утра, в конце июля от острова Крит в таинственную сторону вожделенной Малой Азии вышел моторный парусник: две мачты, четыре человека команды и шесть гостей. Что важно во всем этом – шесть женщин.
На термометре – уже плюс тридцать. За штурвалом – суровый турецкий мужчина. Да и вся команда – турки: капитан, кок, матрос и помощник всем (которому мы уделим особое внимание чуть ниже). Но интересуют нас пока именно гостьи.
Паруса были белы и платья женщин. Белела палуба и борта яхты. Белели брюки и майки мужчин. И само небо тонуло в свете и переплавляло морскую воду в серебро. Начинался белый-белый, нестерпимо жаркий день. Только и выделялись из власти света – солнцезащитные очки да название судна. Выкрашенное купоросом, словно немой крик, это емкое словосочетание на английском языке гласило: «Гроза Всевышнего»! Каким же провидческим оказалось оно! Вот на эту «грозу» взошла я со всем своим скромным скарбом.
Но пора познакомиться нам, дорогой читатель.
По национальности я австрийка. Являлась руководителем новой протестантской церкви. А выглядела так: стрижка каре, слаженная фигура, симпатичное лицо, двадцать девять лет и невысокий рост. А еще я обладала университетским дипломом по истории и социальным наукам. Но уточню детали, чтобы поубавить пафос: церковь – это очень громко сказано, скорее – феминистская община с религиозными атрибутами. А ее главой меня выбрали совсем недавно, после внезапной смерти предыдущей.
Взошла я на это довольно роскошное судно случайно и, похоже, некстати, так как глазами некоторых гостей (а это женщины, как упомянуто выше) была прожигаема яростно. Но с этим я ничего не могла поделать, и мне пришлось мужественно отводить взгляд. Необходимость толкала меня претерпеть все ради одного небольшого греческого острова.
А протиснул меня на корабль очень хороший знакомый: удивительный греческий турок с еврейскими корнями. Тайный православный, как он называл себя, и обладатель чудесного имени: Голиаф. Голиаф мой был роста ниже среднего, но темперамент имел великана. Не знаю, что говорил он капитану, но руки его беспрестанно взметались к небу, как бы призывая всех богов и святых, христианских и мусульманских, в свидетели. Временами он так устремлялся ввысь, отрываясь от земли, что становился похож на одного из африканского племени прыгунов; его голос не замолкал ни на мгновение. Я стояла вблизи и призывала всех богов тоже.
Общими усилиями мы-таки пробили брешь в обороне капитана. Сдался наш морской волк на милость победителей: выбросил руки к небу, резко махнул ими к земле и энергично направился к своей яхте. Мы же – за мои вещи и бегом за ним.
Теперь сидела я на палубе, старательно любуясь солнечными бликами на воде и пряча глаза от испепеляющих взглядов за темными очками.
Я состояла из белых брюк, светлых сандалий на босу ногу и белой рубашки с коротким рукавом и очень гармонично вливалась в общий цветовой фон. Но все равно не нравилась я местным дамам. Я даже приметила феерию горячего объяснения двух женщин с нашим капитаном: бедняга выглядел ужасно – он молча поднимал руки кверху и опускал глаза долу. Это, похоже, означало: он не в силах что-либо поделать, такова воля Всевышнего, а он лишь ничтожный раб Его. И мне что-то подсказывало, что речь идет о моей скромной персоне.
Я решила мирно просидеть, никого не трогая, упорно глядя в воду. До моего освобождения оставалось пять или шесть часов. Но мало-помалу все улеглось, и каждый занялся делом по душе.
Две дамы, показавшись голышом, скрылись на носу. К ним направились двое мужчин с белыми полотенцами в руках. Другие две женщины, как я подозревала – мои недоброжелательницы, в пляжном виде сидели рядом в пластмассовых шезлонгах, загорали: начались трудовые будни курортника.
