– Быстро вставай, Эмма Клерт!
– Встаю…
Эмма встала, надела свое старое платье с заплатками в нескольких местах. Она жила в сиротском приюте, ее родители пропали, и она ничего о них не знала. От родителей у Эммы осталось только ожерелье на красной цепочке с орлом. На когтистой лапе орла был привязан мешочек, она думала и была почти уверена, что там что-то лежит. Сколько раз Эмма ни пыталась его открывать, но что-то отталкивало пальцы и не давало его развязать. Девочка очень ценила и берегла единственное, что осталось в память от ее матери. Эмма не теряла надежды, что кто-нибудь заберет ее из этого ужасного места!..
В приюте заставляли детей-сироток стирать вещи у одной богатой семьи. Данная семья содержала приют специально для этого. У господина и госпожи Мити была единственная дочь Далия Мити. Она была высокомерной и взбалмошной девочкой. Далия безумно любила красивые наряды, их у нее были тысячи. Девочкам-сироткам приходилось стирать их каждый день.
– Эмма, что ты так копошишься! – ругаясь на Эмму, сказала директриса приюта Елизавета Петровна. Это была строгая женщина лет пятидесяти пяти, с треугольным лицом, черными волосами, как пепел, и с острым длинным носом. Ходила она всегда в черном длинном платье и в черных лакированных туфлях на высоких каблуках. Глаза маленькие, как у поросенка, карие и пронизывающие, как будто насквозь читающие потайные мысли и чувства маленьких детей. Она часто сидела в своем кабинете, но была в курсе всех дел, творящихся в приюте, как будто маленькие глаза и большие уши были во всех уголках приютского дома. Однажды девочки тихонько обсуждали директрису, какая она злая и жестокая, но та как-то об этом узнала и наказала девочек – их оставили без ужина и завтрака. После этого девочки не решались обсуждать Елизавету Петровну.
Вот и сегодня день начинался как обычно. Директриса торопливо диктовала, что Эмме нужно сделать до завтрака.
– Постираешь десять платьев и пятнадцать юбок. После работы можешь спуститься на завтрак. Пошевеливайся! Не стой как истукан, иначе останешься без еды.
Эмма скорее поторопилась вниз, чтобы быстрее закончить работу и успеть на завтрак. У нее давно уже урчало в животе, и безумно хотелось поесть. Еда и так была скудная, пресная и однообразная. Эмма никогда не наедалась, как и все остальные девочки.
Эмма никогда не считала приют своим домом, но жаловаться было некому: все боялись Елизаветы Петровны. Она так гордилась своим положением и работой, что ничего не делала для того, чтобы как-то улучшить жизнь своих подопечных. Елизавета Петровна была очень жадной и строгой. Она установила жесткие правила поведения в приюте. Разговаривать девочкам друг с другом было запрещено, она считала, что это плохо влияет на качество их работы.
Эмма со своей подругой Софией иногда по ночам тайком встречались и рассказывали друг другу интересные истории из прочитанных книг.
Девочкам помимо учебы полагалось учиться после обеда два часа. У них были преподаватели по грамоте, чтению и арифметике. Девочки в приюте были разных возрастов: от пяти до семнадцати лет. Эмма точно не знала дату своего рождения, но в личных документах был написан примерный возраст – тринадцать. Она была невысокого роста, худощавая, с длинными светло-русыми волосами, которые полагалось всегда собирать в хвост. Глаза голубые, а взгляд вдумчивый и серьезный, не по годам взрослый. Несмотря на то что Эмма никогда не знала внимание, заботу и любовь близких, она росла доброй и отзывчивой девочкой.
Надо было скорее взяться за работу. Ее ждала гора грязных платьев и юбок. Эмма печально вздохнула и приступила к работе. «За сколько часов, интересно, я их постираю», – подумала она. Начала с белого наряда со звенящими монетами из золота и серебра. «Интересно, они настоящие или нет», – подумалось Эмме. У нее никогда таких нарядов не было. Как это платье смотрелось бы на ней? Мерить она, конечно же, не решалась, боялась директрисы. Эмме безумно хотелось носить такие же платья. Она верила и мечтала, что когда-нибудь у нее тоже такие появятся. С такими мечтами за три часа она управилась с работой и, уставшая, голодная, пошла на кухню.
