Триумф королевы, или Замуж за палача

Все девочки мечтают о свадьбе. Надеются однажды оказаться в центре огромного торжества, чтобы вокруг гремела музыка, под ноги ложились лепестки цветов, десятки голосов наперебой желали счастья, а завистницы горестно вздыхали в стороне.

Я всегда знала, что мое подвенечное платье будет золотым, с вышитым жемчугом белым кружевом на вороте. Родовые цвета, посвящение Солнечному Богу, пред чьим лицом я дам брачную клятву. Венчание пройдет в главном столичном соборе, за право оказаться на этом торжестве провинциальные аристократы будут готовы глотку друг другу перегрызть. К алтарю меня поведет отец, глаза его будут сиять от восторга, от удивления и осознания, как быстро выросла его дочь, какой красавицей она стала. И без сомнения, самыми почетными гостями на свадьбе будут король и королева Лидорские.

Конечно, я никогда не питала иллюзий и понимала, что мужа мне выберут родственники. Еще бы: дочь герцога Гвейстера, единственная наследница титула и состояния, племянница короля. Мой муж станет богатейшим и знатнейшим лордом государства, а когда моего отца не станет, примет титул великого герцога. Меня это не беспокоило, отец любил меня, и политическое положение позволяло ему выбирать из десятков кандидатов. Так что я была уверена, что если мой муж и будет старше или не очень красив, но обязательно — благороден, умен и без сомнения, будет обладать лучшими душевными качествами.

Так должно было быть.

Так почти и было.

Но так не будет уже никогда.

Я стояла в тюремном храме, голодная, измученная, со следами побоев и незажившими до конца следами от пыток, и держит меня за руку совершенно незнакомый, чужой, холодный человек с жутким шрамом на половину лица.

Как же так вышло, что свое двадцатидвухлетие я встретила не в кругу любящей семьи и друзей, а в грязном каземате? Почему сейчас стою тут?

— Сюзанна Виктория Альгейра, урожденная герцогиня Гвейстер, отныне и навеки пред лицом людей и богов я объявляю тебя женой этого человека, мэтра Штрогге.

Жрец даже не спрашивал моего согласия, просто зачитал текст, как приговор. Затем наши с женихом руки связали брачной лентой, не бело-золотой, вышитой по шелку, а самой обыкновенной, из плохо отбеленной холстины с неловко намалеванными солнечными символами. Видимо, мой муж не посчитал нужным тратиться на дорогой обряд.

— Разделите это вино в знак полного единения.

Жрец протянул моему теперь уже мужу простой деревянный кубок. Человек со шрамом сделал глоток и передал напиток мне. Я коснулась губами края посудины — кислая дрянь, впрочем, откуда тут взяться дорогим яствам? — и отдала.

— До дна, — хриплый низкий голос, спутник моих постоянных кошмаров, заставил меня сжаться, слишком свежи были в памяти допросы, слишком болели под холщовым платьем следы от бича, а суставы рук начали ныть, напоминая о часах, проведенных на дыбе.

Я допила все до капли, и муж вернул кубок жрецу.

— Церемония окончена, — будничным тоном заявил тот, глядя нам за спины, где застыли пятеро свидетелей. Заявил так спокойно, будто это было в порядке вещей: обвенчать герцогиню и безродного ублюдка. Главного палача Лидора.

— Не окончена, — судебный пристав мерзко улыбнулся, глядя на меня. — Мы должны засвидетельствовать его величеству полное завершение брака. А значит, консумация должна пройти как можно скорее.

Я почувствовала, что ноги задрожали. Но не от выпитого вина, а от отвращения к тому, что сейчас произойдет. Мэтр Штрогге почувствовал эту слабость и сжал мой локоть стальной хваткой, не позволяя упасть. Проклятое вино растеклось по венам неуместной пьянящей волной, затуманивая разум и мешая думать связно. Предсказуемо: я всегда плохо переносила хмельное, а месяцы в застенках без нормальной еды или хотя бы солнца сделали мое тело слабым.