Трынделки

Посвящаются моему мужу. Мужчине, способному жить со мной и каждый день совершать поступки, наполненные безусловной любовью к людям.

"Вы влюблены, если вдруг поняли, что кто-то другой уникален".

Хорхе Борхес

Не могу молчать

Однажды я поняла, что меня любят, не потому что я какая-то особенная, достойная, лучшая, а потому что люди, которые меня любят замечательные, именно они самые лучшие! Они любят, потому что по-другому они не могут. И когда я это поняла, мне стало даже немного страшно. Не "ужас-ужас", как страшно, а страшно как "ух ты!", когда дух захватывает, когда открывается бездонная глубина. Ведь эти люди, они ведь могут и не любить! Имеют полное право! А они невероятно по какой своей внутренней силе любят и все тут. И тогда появилась во мне спокойная ответственность, делать что-то в этом мире, делать что-то с собой, чтобы хоть крупицей отдать, отблагодарить. Хотя разве можно отдать! Это неисчерпаемо!

Где-то я прочитала, что в некоторых племенах аборигенов южной Америки женщине запрещалось прикасаться к чужим детям и мужчинам до тех пор, пока ее волосы не станут седыми. Это значит, что только "битая" и познавшая себя женщина, прошедшая завершенный цикл жизненных испытаний, получала признанное право влиять на своих соплеменников. Мои волосы седеют, много было пережито лично, и много принято от других. И как бутон цветка раскрывается благодарность за то, что вокруг меня столько интересных и светлых людей, столько возможностей прикоснуться к их опыту, и внимать его, и запоминать, и делать своим достоянием. И этот опыт складывается в моей голове в истории, которые уже не хотят сидеть тихо и смирно внутри меня. Я ловлю себя на том, что мысленно постоянно рассказываю одну историю за другой. Иногда я их сразу же забываю, а иногда "хватаю за хвост", быстро набрасываю на бумагу. И когда они оказываются в тетрадке, то благодарно вздыхают, растягиваются на пару страничек и, успокоившись, затихают, как уснувшие малыши, раскидавшиеся поперек родительской кровати, чтобы потом снова потребовать внимания к себе. Они хотят быть снова перечитанными, обдуманными, живыми. И кажется, я уже не справляюсь, не могу, да и не хочу сдерживать их развитие.

Сейчас я на пороге нового дела в жизни: становлюсь рассказчицей историй, которые поселились в моем сердце. Я носила в себе их, как беременная. Но наступает момент, когда ты уже не одно целое со своим малышом, приходится отделяться и делиться с миром. Каждое мое воспоминание убегает от меня в самостоятельную жизнь все дальше и дальше. Хочется верить, что каждая история не только моя ценность, она принадлежит любому, у кого есть потребность присоединиться. Истории тем и значимы, что их можно услышать по-своему, пересочинить, отвергнуть или принять, можно вытеснить, или запомнить навсегда. Распоряжаться историями можно по-разному. Достаточно знать, что истории сами собой появляются в нашем внутреннем мире и движутся, сменяя друг друга, естественным потоком, как идет смена погоды, времен года и циклов жизни человека. Всегда индивидуальные, тем не менее, они несут в себе культурный код и восходят к общечеловеческому наследию, сохранившемуся в народных и литературных источниках. Всегда неповторимые, они в то же время могут оказаться для других так узнаваемы и близки. Истории, идущие от сердца, часто не оформленные в слова, живущие внутри диалоги и рассказы себе одному о другом себе, образы, отражающие душу и множащие ее до бесконечности.

Как-то я услышала: "Потрындим о том, о сем и ты поймешь, что я пустышка обычная". Каким эхом слова пронеслись по закоулкам моей души? Что подняли они на поверхность? Какую потребность услышала я за этим ироничным и простым "потрындим"? Не буду раскрывать всех тайн своих. Но только после этого захотелось мне складывать истории, что не бывает "обычных пустышек" и значимо все, что содержится в каждом из нас. Как никуда без этого в жизни, и как замечательно, что каждый из нас – неиссякаемый источник творчества о самом себе.