— Страшный тогда год был. – Августина даже словно
потускнела. Видимо воспоминания действительно были тяжелыми. –
Последний год войны. Орки как взбесились, стараясь порушить и
уничтожить все, что не успевали разграбить и вывезти в свои земли.
Нашу деревню они тоже мимо не прошли. Баб с детишками попрятали в
погреба, а мужики встали в оборону. Все одно, гибнуть, так хоть не
за зря. Молодая я была, глупая. Но хотелось хоть чем—то помочь. Но
чем? Эти твари не оставляли защитников живыми. Добивали сразу. Я с
ужасом смотрела на ту бойню. Еще немного, и полягут все. И тут,
словно небо раскололось надвое. На яркой лазури проступила
темно—синяя трещина, из которой над деревней воспарили не птицы –
чудовища. Тень от крыльев одного такого накрыла чуть ли не
полдеревни. Как уж они разобрались, кого карать, кого миловать. Но
огонь, вырвавшийся из их глоток, сжег захватчиков. Те же, кому
посчастливилось избежать участи стать живым факелом или опасть
пеплом сразу, пытались убежать. Но чудовища летали быстрее. А потом
началось нечто невообразимое. Этих чудовищ становилось все больше.
Шестеро выстроились тройками с обеих сторон от разлома. Остальные
из своих тел выстроили не то пирамиду, не то огромную лестницу к
разлому в небе. А по ступеням этой живой лестницы хлынул поток
людей и зверей. Люди не выглядели оборванцами. Но в руках у них
были только дети и небольшие узелки. В зубах у зверей – детеныши.
Лица, как маски. А в глазах – дикая смесь обреченности, надежды и
тоски. Когда я начала соображать, осознала, что пока не увидела ни
одного старого лица. По виду шли мои ровесники и младше. Шли
сплошным потоком, прямо в степь, никуда не сворачивая и не
останавливаясь ни на миг. И так три дня и три ночи. А потом
раздался грохот. Разлом резко почернел, но уже через мгновение
вспыхнул белым слепящим огнем. Когда я проморгалась, пирамиды не
было. Чудовищ в небе и на земле тоже. Звери видимо тоже
разбежались, оставив щенков. Огромная толпа людей стояла, преклонив
колено и скорбно опустив головы в ту сторону, откуда пришли. И
плакали. Все. Даже по мордочкам щенков текли слезы.
Я шагала по узкой тропинке и с упоением вдыхала не отравленный
дыханием мегаполиса чистый горный воздух. Он казался таким вкусным,
что им можно было не только дышать. Его хотелось пить. Не так, как
пьют дорогое вино, медленно смакуя и наслаждаясь вкусом, а
сразу огромными глотками, ощущая каждой клеточкой тела.
Эйфория не покидала меня всю дорогу сюда. Проект сдали раньше
срока. Босс на радостях отправил всех в отгулы! Наконец,
долгожданные выходные после сумашедшего марафона из мозговых
штурмов, беготни, звонков заказчикам, согласований и прочего,
прочего, прочего. Целая неделя! Это вам не жалкое воскресенье,
которое заканчивалось раньше, чем успевало начаться. Неделя
законных отгулов, после которых я ухожу в двухнедельный отпуск.
Срок отпуска – отдельный объект зависти моих коллег. Ибо прописан
отдельной строкой моего трудового договора. В обмен на любые
сверхурочные. Но это уже на уровне личной договоренности с
боссом. К этому отпуску я готовлюсь весь год. Даже рюкзак
собираю заранее. Примерно за месяц. Еще бы! Ежегодную встречу с
лучшими друзьями я не пропускаю никогда. Традиция еще со
студенчества. С того самого дня, как все впятером рванули
осматривать домик в горной деревушке, словно ниоткуда свалившийся в
наследство Ярику. Наша неразлучная пятерка состоялась еще на первом
сборе секции альпинизма. Домик располагался почти на краю небольшой
деревушки Степановка. И первое наше путешествие туда было отдельной
эпопеей. Потому что Степановка эта была отрезана от цивилизации
горным перевалом. Туда не просто не ходили автобусы, даже не было
маленькой возможности добраться машиной. Либо верхом, а навыков
сидения на лошади у нас не было ни у кого. Либо на своих двоих.
Естественно же мы выбрали второй вариант.
