Реактивный самолёт появился как по волшебству, промелькнув мимо геликоптера с такой быстротой, что за ним невозможно было уследить. Затем самолёт повернул, еще раз мелькнул мимо геликоптера и исчез в отдалении. Пока он совершал свои маневры, кроме раскалывающего грохота двух двигателей, ничего не было слышно. Создавалось впечатление, что они соперничают – чей мотор громче.
Самолёт улетел прочь. Когда его реактивные двигатели включались, геликоптер трясло. Тони не обратил на это никакого внимания, но сенатор Кларк что-то негодующе сказал. Тони не расслышал. Он взял наушники внутренней связи и кивнул на другую пару головой. Кларк нацепил вторые наушники, и только тогда Тони вежливо сказал:
– Что вы сказали, сэр?
Он мог бы и перекричать мотор – они с сенатором сидели близко друг к другу – но Тони не хотел кричать, он хотел быть вежливым.
Сенатор Кларк был конгрессменом Комитета Обороны. С ним следовало быть особенно вежливым. Но Тони никак не мог себя заставить сердечно улыбаться. Он знал для чего сенатор предпринял это путешествие. Для Тони он был врагом, от которого по возможности следовало избавиться. Но показывать этого не следовало. И поэтому Тони повторил:
– Что вы сказали, сэр?
Кларк раздражённо наклонился к микрофону:
– Я сказал, что здесь чертовски шумно!
– Мы летим очень низко, – объяснил Тони, – а эта модель геликоптера известна своим шумом. Слишком большой вес. И так как мы летим низко, только в пятидесяти футах, шум моторов отражается от земли.
– Зачем?
– Чтобы нас не засекли радаром, – сказал Тони. – Радары в этих краях расположены так, что не засекают предметов ниже определённой высоты. Гражданским абсолютно ни к чему знать, чем мы здесь занимаемся.
Сенатор выглянул из окна. Геликоптер пролетал над самой настоящей пустыней, внизу стлался жёлтый песок – без намёка воды и даже без привычных саксаулов. Вдалеке виднелись пики гор, горделиво вздымающихся над тем пространством, мимо которого сейчас пролетал геликоптер. Сзади не было ничего. Кларк раздражённо сказал:
– Зачем было забираться в такую глушь? И, кстати, что делал здесь этот реактивный самолёт?
Тони опять начал объяснять:
– Эта часть пустыни закрыта для всех. Реактивный самолёт с военной базы специально вылетел проверить, кто это летит. Но он опознал нашего пилота по телевизионному экрану – у него в кабине установлен экран. Он имеет право здесь летать, такое же, впрочем, как и мы.
Геликоптер летел через пустыню, поднимая под собой внизу облако песка. Нигде не было видно и признака жизни.
Кларк раздражённо пробормотал:
– Идиотизм! – и опять уставился в иллюминатор. Пустая, высушенная солнцем, голая пустыня. Казалось, сюда ещё не ступала нога человека. Тони промолчал. Среди этого жалкого однообразия находилось одно место, в которое было вложены сотни миллионов долларов и которое являлось сверхсекретным. Можно было себе представить, что конгресс не будет в восторге, когда узнает, на что все эти деньги тратились без их разрешения.
– Тайны, – проворчал Кларк. – Секретность! Не настолько уж, наверное, я неблагонадёжный, чтобы не сказать мне ни слова!
Тони только кивнул головой. Он предпочёл отделаться знаком, хотя шум моторов мешать ему не мог.
– Просто сказали поехать сюда! – продолжал неистовствовать Кларк. – Выслушать, что мне скажут, и высказать своё мнение о том, стоит ли эта работа тех денег, что в неё вложили. Я понимаю, что всё надо делать по порядку. Но почему вы мне даже не намекнули, в чём дело?
– Возможно, вы не поверили бы такому намёку, – вежливо сказал Тони. Затем ему пришло в голову, что надо было бы добавить «сэр», но в любом случае он был убеждён, что на Кларка это не подействует. Сенатор не любит неизвестности.
