Кофе в моей чашке был черным, сладким и очень крепким, а шипы на
руках, что эту чашку держали — цвета серебра. Тусклыми, будто
печаль и боль отравили мой дар.
Но силе было все равно. Просто чрезмерные переживания могут
плохо сказаться на состоянии моих сосудов и моей нервной системы. И
дабы не случилось ничего столь прискорбного — по моим венам вместо
горячей крови заструилась холодная озерная вода. Мгновение назад
живое сердце будто резал кто-то острым ножом на дольки, как
сладкий фрукт, а сейчас уже я могу вздохнуть спокойно.
Некий духовный механизм, сдерживающий разрушительную сторону
целительских способностей, стал мне надежным союзником. Я могу
правильно оценить ситуацию, и, возможно даже, попросить сварить мне
еще кофе, сохраняя при этом невозмутимость. Ведь когда я
направилась на кухню за первой чашкой, от того, чтобы потерять
лицо, откровенно разрыдавшись, меня спасало только измененное
состояние. Возвращаясь в наши с Алариком бывшие — думаю, уместно
употребить именно это слово — покои, я возблагодарила все Силы за
то, что уклад жизни дроу предполагает не только отстраненное и
ненавязчивое поведение поваров и стражников, но и отсутствие в доме
чужаков. Особенно, если дом этот принадлежит королевской
семье. Семье, роднойв которой я так и не стала.
Семье, которой, как оказалось, нужны лишь мои способности, но не
я сама.
Боль была очень глубока, и в глубине этой, без сомнения, жили
чудовища. Мои собственные. Что же касается Аларика, ответ на
вопрос, интересующий меня с первой нашей встречи — водятся ли
чудовища в реках его вен — сегодня я узнала.
Не было смысла задаваться вопросом, что делать дальше. Я нужна
моим родителям, нужна тем, чьи недуги способна исцелить. А что
насчет моих собственных желаний?
Я не представляла своей жизни без Аларика. Непостижимо, но
он будто стал одним из элементов в составе моих костей, моего
сердца и моей печени — как частицы золота. Мой принц говорил,
что жизнь сосредоточена именно в этих органах. Прекрасная ирония.
Он оценил бы ее.
Но правда в том, что мне придется научиться жить без
Аларика.
Ветер меняется, сказал он. Это ослабляет чары дроу,
и потому я узнала правду. Аларик хотел лишь исцеления
своего отца, он меня никогда…
Больно. Что же, придется жить с изящным стилетом, что вошел мне
прямо под ребра. Остается лишь верить, что когда-нибудь станет
легче.
Почему он просто не попросил? Вполне логично. Гранатовый дом
вряд ли станет посвящать в свои тайны чужих.
И что теперь? Скажет, чтобы я убиралась домой? Убьет? Не знаю
даже, чего ожидать от него. А потому, сделаю выбор сама.
Однажды в разговоре матушки и ее подруги, миссис Терезы Саннер,
я услышала фразу: если женщина выглядит особенно ослепительно,
вполне возможно, что сердце ее разбито. Потрясающе верно.
Я накрасила губы вишневой помадой. Яркий, глубокий цвет. Надела
белое облегающее платье длиной до колена, украшенное брошью в виде
красного сердца (почти анатономически верная форма). Поправила
собранные в высокий пучок волосы.
Откинувшись в обитом кремовым бархатом кресле, я смотрела на
свое отражение в зеркале. Интересно, Аларик считает меня
красивой?
- Самой красивой.
За его спиной тихо захлопнулась дверь.
Мой принц медленно подходит ко мне. Он уже все знает. Услышал
мои мысли, конечно.
- Я ухожу.
- Ты действительно хочешь этого?
Супруг разворачивает мое кресло к себе. Садится на пол и сжимает
мои запястья. Он смотрит на меня своими невозможно прекрасными и
жуткими глазами.
- И что ты собираешь делать? - тихо спрашиваю я. - Опять солжешь
мне — как лгал, что любишь? Какие чары используешь?
Аларик сжал мои руки сильнее.
- Считаешь, я тебе лгал?
Я не стала отвечать на вопрос.
