Строить планы — хреновая привычка, хотя бы потому, что всем на
них плевать. Ты можешь ложиться спать с довольной улыбкой и мечтами
о том, что с утра ты съездишь в тренажерку, заскочишь к подруге и
слопаешь с ней пиццу, взяв лучшие куски себе, конечно. Выпьешь
парочку бокалов мартини, лежа в шезлонге у собственного бассейна и
рассматривая загорелый торс маячащего вдалеке парня, вроде как
волейболиста, ну или на крайний случай гольфиста, да хоть
саксафониста в конце концов, хотя они вряд ли имеют такую
подкачанную фигуру.
Ты можешь мечтать о том, что вечером пойдешь на вечеринку, где
сможешь отомстить бывшему и сделать подсечку его нынешней, которая
при падении сломает себе ногти, тем самым испортив маникюр за сотню
баксов. Ты можешь представлять то, с какой победной ухмылкой будешь
садиться в машину, чтобы вдарить по газам и свалить в неизвестном
направлении под уничтожающие взгляды бывшего и его нынешней. Черт,
да ты даже можешь планировать полёт в космос без благословения
родителей, на пожертвования прихожан, заинтересованных, чтобы ты
наконец исчезла, как можно дальше и как можно надольше. В общем, ты
можешь всё: от глупых фантазий до реальных планов, но так или иначе
вселенная всё равно тебя опередит, вырвется вперед и закажет
направление, тем самым программируя твоё будущее, в моём случае —
незавидное будущее, потому что сейчас я бы не сидела в этом богом
забытом месте, сжимая скользкий от крови пистолет, с единственно
оставшимся в нем патроном, который на крайний случай я собираюсь
пустить себе в голову. Точно в висок, или в глаз, или... черт, мне
страшно, если честно, и подбадривающая улыбка человека, по вине
которого я влипла в такое дерьмо, мне нисколько не помогает.
Впрочем, его вина — спорный вопрос, ведь всё началось задолго до
нашего знакомства, очень задолго, точнее в тот момент, когда я ещё
только родилась и подарила своему отцу недовольную гримасу, которая
потом частенько появлялась на моём лице. Из вредности скорее, чем
от истинного недовольства, и я удачно этим пользовалась, умело
манипулируя своими родителями и зарабатывая себе репутацию
избалованной суки.
Избалованная сука, к слову сказать, частенько выручала в сложных
ситуациях, но в этой... даже она не в силах помочь. Тем более она.
Ведь если бы я вела куда более скромный образ жизни, то никогда бы
не оказалась на этой проклятой улице, напротив этого проклятого
места, в этот проклятый час, минуту, секунду, когда какой-то
придурок увидел в моей машине, а значит и во мне, спасение своей
никудышной, подстреленной задницы, внезапно появившейся на заднем
сидении моего Porche в тот самый момент, когда я нагнулась, чтобы
поднять упавшую помаду, выскочившую из моих дрожащих от недосыпа
пальцев.
И выпрямиться тогда я как-то не торопилась, потому что живо ощущала
холодное дуло пистолета, грубо приставленного к моей скуле, вдруг
побледневшей и будто онемевшей. А самое странное то, что в шаге от
смерти я не думала о том, какое я на самом деле никудышное жалкое
создание, которое вот-вот умрет, или о том как в этом мире будет не
хватать моей персоны, или же кому достанется мой капитал, — а о
том, что кровь с его пальцев, зажимавших рану на левом боку, капала
прямо на мои белоснежные сиденья, только недавно доведенные до
белизны симпатичным парнем из автосервиса. Диего, нет, Демьен,
чёрт, даже не Дмитрий — просто парень из просто автосервиса, в
котором я больше никогда не появлюсь по той простой причине, что
мне запросто могли вышибить мозги. Могли... но не вышибли, опять же
из-за моей недовольной гримасы, когда я наконец набралась смелости
и повернула голову чуть вправо, чтобы увидеть кто же такой наглый
посмел угрожать мне пистолетом в моей собственной машине.
