Меня дико бесит тиканье настенных часов, отдающихся в ушах
настойчивым "тик-так-тик-так-тик-так", а изучающий взгляд мужчины
напротив с легкостью выбивает из колеи, вынуждая нервно покачивать
ногой и перебирать ремень сумки, лежащей на коленях. Сложно
оставаться хладнокровной, когда настоящий профессионал прочитывает
тебя как открытую книгу только по воспроизводимым жестам и мимике —
по-идиотски глупой мимике, которую я столько раз репетировала перед
зеркалом, но так и не смогла сыграть в нужный момент, поэтому на
моих губах нет благодарной улыбки, а лицо не светится от счастья,
что мои страхи наконец отступили. Не отступили, и, чтобы скрыть
свое раздражение и накипающую злость от собственного проигрыша, я
откровенно зеваю, желая как можно быстрее уйти отсюда. С меня
хватит. И даже якобы дружеские и "доверительные" отношения между
нами абсолютно ничего не меняют, потому что мне надоело вечное
копание в моей голове, надоела его снисходительность и прилипчивая
забота. Впрочем, это ведь входит в его обязанности. Позвольте
представить: мой личный психотерапевт — Рик Майерс.
— Саманта, ты уверена, что тебе больше не нужна моя помощь?
За этот год я успела изучить его привычки и точно знаю, что сейчас
он достанет остро-заточенный карандаш из верхнего ящика стола и
перелистнет страницу тетради, исписанной его мелким и аккуратным
почерком. И действительно, Рик плавно наклоняется чуть в сторону и
открывает ящик, доставая оттуда карандаш и возвращаясь в исходное
положение. Шелест страницы и опять его пристальный взгляд.
— Более чем. Спасибо вам, мистер Майерс, вы здорово мне помогли, и
теперь я могу справиться самостоятельно, — откровенная ложь
заставляет меня опустить глаза и уставиться на носки своих туфель,
немного пыльных и потерявших блеск, но успешно помогающих скрыть
замешательство. Все же я не научилась защищаться от его
проникновенности и чутья, которое, знаю, подсказывает ему, что это
далеко не последняя наша встреча.
— Может, поведаешь о своих планах? — тихий шорох графитового
стержня по бумаге и законспектированная мысль врача, наверняка
сделавшего определенные выводы, например, о моем нежелании
продолжать беседу и закрыться наконец от его профессиональных
приемчиков по промывке мозгов.
— Планах? Я... эмм, — на секунду теряюсь, вспоминая о планах,
которых на самом деле у меня нет, и нервно кусаю губы, чтобы
придумать хоть какую-нибудь ложь, ведь все мои планы остались
далеко в прошлом и теперь мне просто хочется научиться жить. Как
прежде. Без страха. — Н-у-у например, сегодня я приглашена на
прием, — в очередной раз заминаюсь и оглядываюсь на часы. Еще
немного, еще пять минут психоанализа и я свободна.
Тик-так-тик-так-тик-так.
— Ты пойдешь на него одна?
Я боюсь этого вопроса, очень, потому что прекрасно понимаю, к чему
он клонит.
— Нет.
— С Михаэлем?
— Да, — киваю головой и до боли стискиваю зубы, ожидая следующего
вопроса.
— Как вы близки? — голос Майерса остается все таким же однотонным и
плавным, будто бы успокаивающим и даже убаюкивающим, но внутри меня
постепенно нарастает тревога, под гнетом которой сердце набирает
ритм и тяжелыми ударами бьет по барабанным перепонкам. Оглушает и
вызывает чуть ли не тошноту при одном лишь воспоминании о
близости... неважно какой.
— Достаточно, чтобы я согласилась провести с ним вечер, —
удивляюсь, как я вообще нашла в себе силы ответить на этот вопрос,
и вздрагиваю от неожиданности, когда в кабинете раздается тихий
сигнал, свидетельствующий об окончании сеанса психотерапии. Вот и
все. Сейчас я медленно встану, поблагодарю его за помощь и, взяв
свою сумку, покину опостылевший за этот год кабинет с надеждой, что
больше никогда не вернусь сюда. Никогда.
