Мягкая кисть скользила по поверхности
холста, покрывая перламутровым гелем хрупкий стеклянный лак.
Многовековой слой патины растворялся, постепенно возвращая блеклой
картине яркость. Подушечки пальцев покалывало от напряжения, в
такие моменты я забывала дышать, лишь зачарованно наблюдала,
как краски вновь наполняются жизнью, освобождаясь из плена
времени.
Сегодня пришлось реставрировать
старинный портрет знатной леди. Автор был неизвестен. Возможно,
один из голландцев, но трудно сказать наверняка, эксперт из меня не
блестящий, зато художник великолепный. Несмотря на молодость,
девушку изобразили на картине в черном вдовьем наряде. С
интересом вглядывалась в прекрасное лицо и большие печальные глаза,
представляя себе чужую, давно прожитую жизнь. Сколько ей лет,
почему так рано потеряла мужа? Любила ли его, и как быстро забыла.
Столько вопросов, на которые никогда не получу ответа.
Тонкие изящные пальцы красавицы
судорожно сжимали стебель необычного цветка, напоминающего золотую
лилию. Я как раз чистила янтарные лепестки, когда внезапный
телефонный звонок бесцеремонно отвлек меня. Бросила быстрый взгляд
на смартфон, лежащий рядом на столе. На экране светилась физиономия
моей подруги Кати. Не отстанет же, так и будет трезвонить, пока не
отвечу. Со вздохом потянулась к телефону и коснулась зеленого
значка принятия вызова.
– Привет! – раздался бодрый голос
Катюшки. – Чем занимаешься?
– В десять вечера? – хмыкнула я. – А
что может делать нормальная девушка в это время?
– Кушать, – тут же получила
непринужденный ответ.
Мой кот Капушок будто понял, что
разговор идет про еду. Лениво вылез из своего плюшевого домика и
выгнул спинку, сладко потягиваясь на полу. Выпустив коготки, от
души поскреб по новенькому белому ламинату и направился в мою
сторону.
– Капушок, не надо, – предостерегающе
воскликнула я. Поздно. Кот и не думал слушать. Несмотря на огромное
пузо, довольно бодренько запрыгнул ко мне на колени и стал мурчать,
намекая на второй ужин.
– Кать, я работаю, – пробормотала я,
пытаясь скинуть тяжелую пушистую тушку. – Важный заказ. Нужно
закончить как можно скорее. Клиент платит двойной гонорар.
– Тебе бы все трудиться. – Подруга
искренне недоумевала, почему я так бездарно трачу субботний вечер.
– Пойдем лучше в клуб, познакомлю с таки-и-м парнем. Ух!
Мотогонщик. Молод, богат и сейчас как раз свободен.
– Ну да, и ему срочно понадобилась
запачканная краской и пахнущая скипидаром очередная девчонка на
одну ночь, – скептически хмыкнула я. – Катюнь, ну правда, очень
занята, завтра поговорим.
Не дослушав бурные возражения, я
завершила разговор и вернулась к полотну. Вот тут-то меня и ждало
нечто ужасное. Я застыла перед картиной, чувствуя, как сердце
бешено бьется в грудной клетке, а в венах закипает кровь. Через
мгновение внезапный столбняк закончился, и я принялась лихорадочно
стирать гель, нейтрализуя его действие. Ох, кажется, натворила дел.
Вместе с темным слоем старого лака случайно убрала и часть краски.
Черный вдовий наряд исчез, уступая место белоснежному свадебному
платью с серебряной вышивкой, а траурная вуаль превратилась в фату.
Трясущимися пальцами я схватила телефон и сфотографировала картину,
чтобы отправить заказчику. Наверняка теперь меня ждет суд и
кругленькая сумма в качестве компенсации. Сглотнув колючий ком,
ставший в горле, я усилием воли заставила себя успокоиться и стала
рассматривать портрет. Очень странно, кому в здравом уме пришло в
голову переделать его? Признаться честно, новый вариант мне
нравился гораздо больше. Но это навряд ли спасет нерадивого
реставратора. Полотно получило повреждение, и в этом виновата
только я.
Неожиданно Капушок, вертевшийся под
ногами, ощетинился и зашипел. Я нагнулась над холстом, чтобы взять
образец обнажившегося слоя краски на анализ и нахмурилась. Мое
внимание привлекли появившиеся странные знаки, которые
складывались в круг по краям рамы. Прямо на глазах они стали
увеличиваться в размере и наливаться светом. Боже, может у меня
глюки от недосыпа? Моргнула, пытаясь прогнать видение. Яркая
вспышка ослепила. Я зажмурилась и закричала, а мне в унисон вторил
Капушок. Мир рассыпался на миллионы крошечных пазлов. Кожу опалило
жаром, пространство завибрировало, сжигая кислород, словно вокруг
нас включили на полную мощность пару десятков кондиционеров. Котяра
истошно вопил, я тоже не отставала. От страха перестала чувствовать
твердую поверхность, коленки тряслись, а ноги проваливались в
клейкую массу. Через мгновение все звуки внезапно смолкли, и я
поняла, что лечу в бездонную пропасть.
